Анна Вестон вздрогнула. Как отвратительно. Ни один человек не заслуживает подобной смерти, что бы он ни совершил.
— И это был конец господского дома, госпожа. После этого он был заброшен и пришел в ветхое состояние.
— А кто стал владельцем поместья?
Жиль встал. И так он рассказал достаточно. Больше он уже ничего не мог рассказывать, не выдав тайну.
— Я больше ничего не знаю, милорд, — слукавил акробат. — С разрушением дома кончаются и мои познания. История окончена.
Он поклонился.
— Вы довольны мною, сэр? А ваша добрая жена?
Сэр Ричард кивнул.
— Да, рассказ был хорош.
Он бросил ему мешочек с деньгами.
— Почему у Бассетов такая ужасная судьба? — спросила леди Вестон.
Жиль пожал плечами. — Мне пора продолжать путь, миледи. Сегодня вечером у меня акробатическое представление в Уокинге. Только для сельских жителей, но, может, мне удастся заработать пару фартингов.
Он поцеловал руку сэра Ричарда.
— Благодарю вас за вознаграждение, сэр.
И он исчез в лесу так же внезапно, как и появился. Скрывшись из виду, он принялся петь на странном языке. Это было цыганское заклинание к «невидимым людям» охранять от дьявольского сглаза. Ему весьма понравились леди Вес-тон и мальчик, а что касается Кэтрин, этой восхитительной маленькой женщины-ребенка… Жиля вовсе не волновала судьба сэра Ричарда. Этот человек пусть сам заботится о своей судьбе.
В ту ночь Анна Вестон сказала мужу:
— Ричард, я не хочу, чтобы наш дом был построен на месте старого. Я чувствую — если хочешь, можешь смеяться над моими глупыми куриными мозгами, — что Бассеты познали здесь слишком много несчастий; слишком много смертей и странных событий случилось здесь. Я уверена, что дело не просто в чувствах. Можем мы построить дом в парке?
Ричард сидел молча, задумавшись. Он вспомнил лицо Фрэнсиса у родника, смертельно бледное и напрягшееся. Он подумал, что, возможно, Анна права. Ему и самому это место казалось зловещим.
— Я думаю, нам следует строить на новом месте, — сказал он. — Давай поставим дом на прекрасном лугу, который будет приводить в восторг следующие поколения.
Анна вздохнула с облегчением.
— И как мы его назовем, муженек?
— Я думаю, нам следует назвать его — Поместье Саттон.
Король Генрих танцевал. Одетый в ослепительно-белый костюм, расшитый драгоценными камнями, с крепкими ногами и элегантными подвязками, он знал, что является центром внимания. В ту ночь он чувствовал себя вновь восемнадцатилетним юношей, не отягощенным заботами монарха. Он даже не совсем осознавал, почему у него такое ощущение. Может быть, от избытка выпитого вина? Или от того, что ему нравится собственная роль Страстного Желания на бале-маскараде, устроенном кардиналом Уолси? Или потому, что в начале вечера он поднял глаза и встретил ответный взгляд худенькой изящной девушки с волосами черными, как ночь, которая двигалась в танце с присущей только ей горделивой осанкой?