И теперь, сидя среди нарциссов и ощущая свежее дуновение ветерка на своей коже, она с превеликим удовольствием думала о том, что триумф превзошел ее первоначальные намерения. Король на самом деле влюбился в нее, и она заняла столь прочное положение, что теперь могла причинять маленькие страдания, способные превращать каждый день в несчастье для влюбленного. И не только это; паутина ее сетей все ближе подбиралась к Уолси. Он описывал ее Гарри как «глупую девчонку».
— Посмотрим, — вслух произнесла она. Ее волновало только одно. Какой следующий шаг предпринять? Ее главная цель — наказать Генриха и с триумфом возвратиться ко двору — была достигнута. Но теперь она оказалась на перепутье. Она могла или стать любовницей короля, или… Или что? Увядать в безвестности, когда надоест Генриху? Или ей осмелиться претендовать на самое высокое положение в королевстве? Сможет ли она настоять, чтобы Генрих развелся с Екатериной и женился на ней?
Эта дерзкая мысль показалась настолько заманчивой, что Анна откинула голову и всколыхнула облако черных волос, громко засмеявшись. Как чудесно в девятнадцать лет иметь возможность сидеть на дереве, словно русалка или лесное создание, и раздумывать, чтобы еще такое сделать с королем Англии.
Вот такой Фрэнсис Вестон впервые увидел ее: святящейся от удовольствия и чрезвычайно самоуверенной, излучающей жизнерадостность. Он подумал, что никогда не встречал столь привлекательной девушки. В ней было что-то нереальное, волшебное.
Вероятно, в тот момент они были двумя наиболее самоуверенными персонами при дворе. Она — из-за сладостного вкуса власти на устах столь юной девы; он — зная, что является самым красивым мужчиной на службе у короля и даже, как утверждали некоторые, во всей Англии.
Она расхохоталась, увидев, как он остолбенело уставился на нее, и окликнула его:
— Не бойтесь, сэр. Я вовсе не лишилась рассудка. Это весенний ветер превратил меня в мартовского зайца.
Фрэнсис поклонился.
— Фрэнсис Вестон, мадам.
Она спрыгнула с дерева и стояла, глядя на него большими темными глазами, искрящимися от какого-то скрытого лукавства.
— Как ужасно официально. Тогда и мне надо последовать вашему примеру. Анна Болейн, дочь виконта Рочфорда. — И она сделала легкий реверанс.
Это имя сразу показалось знакомым Фрэнсису. Не его ли он случайно услышал в беседе родителей несколько лет назад? Но единственное, что он смог припомнить из их разговора, что у нее на одной руке шесть пальцев. Его взгляд непроизвольно скользнул вниз, и на долю секунды он увидел выступающий из мизинца отросток на левой руке, прежде чем девушка успела спрятать ее под длинным рукавом. Поняв, что она заметила его взгляд, он почувствовал смущение, но мадемуазель Анна продолжала говорить, будто ничего не случилось.