– Вот что, Джек, – нахмурился я. – Ты меня на улице подожди тогда.
– А что такое? – выбрался из пролетки рыжий пройдоха, когда Пьер остановился неподалеку от «Рваного паруса».
– Если тебя примут за шпика, со мной точно никто разговаривать не станет.
– Издеваешься? – потеребил серьгу в ухе Пратт. – Это я-то на шпика похож?
– Больше, конечно, на сутенера…
– Ты бы попридержал язык!
– Ладно, пошли, – сдался я. – Но там – молчи. Понял?
– Договорились.
Скучавший на входе вышибала на нас даже не глянул. Да оно и немудрено – время, по меркам местных завсегдатаев, было детское, и заведение пустовало. Остается надеяться, что Ленивец уже на рабочем месте. Не ждать же его тут до ночи…
– Чего изволите? – оживился при нашем появлении протиравший грязным полотенцем посуду за стойкой бара какой-то молоденький парнишка.
– Стаканчик бренди, – заказал усевшийся на высокий стул Джек.
– И Ленивца позови, – распорядился я.
– Кого-кого? – сделал вид, будто ничего не понял, парень.
– Сначала наливаешь стакан бренди, – оперся я на стойку, – потом идешь и говоришь Ленивцу, что его желает видеть Себастьян Март. Укладываешься в пять минут – и продолжаешь радоваться жизни. Не укладываешься – и твоим коллегам придется бежать за лекарем. Или коронером. Смотря насколько задержишься. Все ясно?
Наполнившего Джеку стакан бармена будто ветром сдуло.
– Ты как это сделал? – откинул крышку карманных часов Пратт.
– Что?
– Напугал мальчонку до полусмерти. Он даже вышибалу не догадался кликнуть.
– Думаешь, вышибала побежал бы для него за лекарем? Очень сомневаюсь.
– Смешно, ага. – Попробовавший бренди Джек скривился и глянул на выскочившего из задней комнаты паренька: – Четыре минуты.
– Проходите, – указал на распахнутую дверь тот.
– Хороший мальчик, – усмехнулся я и остановил рыжего пройдоху: – Здесь жди.
– Точно?
– Угу.
Я сунул ему шляпу с плащом и направился в заднюю комнату.
Ленивец – высокий, но сильно раздавшийся вширь мужчина средних лет – сидел за обтянутым зеленым бархатом столом и вертел в руке вытащенную из валявшейся перед ним колоды карту. Больше в комнате никого не было. Две распахнутые настежь двери – и мы. Ну да лишние уши сейчас ни к чему.
– С чем пожаловал? – без особой приязни поинтересовался толстяк.
– Поговорить.
Я уселся за стол, пригляделся и без особого удивления увидел, что в пухлых пальцах собеседника зажат бес.
– Говори, – поморщился Ленивец.
Все верно: особо радоваться моему визиту у него причин не было. И пусть с тех пор, как я выбил из него принадлежавшие Мешку Костей деньги, прошло уже немало времени, такое не забывается. С другой стороны, доложи я тогда Ошу, что Ленивец знал, в чей карман запустил руку, и для него все закончилось бы много-много печальней.