Унеборга уже сидела на ложе, подобно кукле, которую потянули за прикрепленный к затылку шнурок. Платок сполз окончательно, обнажив груди. Прекрасные. Вся она была прекрасна, даже теперь. Ярость, вздымающаяся в Дебрене при каждом ударе сердца и откладываемая на потом, неожиданно вспыхнула во всю силу.
— Ты сам этого хотел, — крикнул он.
Труп, получивший резкий толчок силы, медленно кувыркнулся в воздухе. Дюннэ рванула лифчик, разорвала платье, обнажив ребра и увядшую грудь. Сорванным с шеи медальоном Махрусова кольца, который она держала обеими руками, заслонилась от дьявола. Магун начал скандировать заклинание, не обращая внимания на сворачивающиеся от жара паутинки, начавший тлеть платок и плавящиеся на глазах свечи. Он полз на коленях за ложе, к Ленде. Нарушая Первый Принцип. Впервые с тех пор, как покинул стены Академии.
— Что здесь так… — Кто-то резко остановился на пороге, словно получив обухом по голове. Кто-то в черном кафтане и с кольцом на груди, однако же задолжавший городскому суду Виеки гривну с гаком. Единственное, что было надето на советнике Сусвоке, это кафтан, подвернутый и заткнутый за пояс. Вероятно, советника оторвали от чего-то приятного. Дебрен не был уверен. Тень, которую он уловил краем глаза и которая выступала из тени владельца, как обрубок ветки из столба в комнате наверху, могла быть просто тенью инструмента. Чего-то, что советник стискивал в кулаке. Чего-то металлического.
Тело Унеборги, покачивая грудями и слегка подскакивая, прильнуло ягодицами к своду. Свечение, сочившееся из камней, изменило цвет, покраснело. Дебрен скандировал заклинание, задрав голову и глядя на дрожащую карикатуру человеческого лица. Оно расплывалось, изламывалось на неровностях, но не настолько, чтобы скрыть россыпь щербинок, чернь и бешенство глаз, блеск слюны. Что-то несколько раз капнуло на дымящийся платок, зашипело. У Дюннэ перехватило дыхание, и она умолкла.
— Безбожные свиньи, — прохрипел Сусвок, хватая висящий на поясе кинжал и попутно непроизвольно освобождая полу кафтана, чтобы прикрыть наготу. — Под моей крышей… Я вас… Что ты вытворяешь с этой трухой, скотина? Чтоб ты ослеп!
— Убей! — пискнула Дюннэ. — Скорее, пока он ничего не сказал. Перережь ему глотку.
Дебрен выругался. Мысленно. Вслух не мог — он заканчивал заклинание. И оглядываться ему тоже было нельзя. Не сейчас.
Небольшой смерч пронесся по подвальчику. Опрыскал чем-то липким, ударил огнем. Яркое, как молния, пламя пронзило Унеборгу, вошло между ягодицами, выплеснулось через рот и ноздри. Глаза, которых Дебрен до того ни разу не видел и больше уже видеть не мог, полыхнули бронзой из-под накрашенных ресниц и лопнули. Левый взорвался с отвратительным шмяком, правый растекся по лбу, впитался в кроваво-красные волосы. Остатки силы угодили в ножку ложа, ту, что была ближе к магуну. Он непроизвольно отклонился. Ножка с треском подломилась.