— Может быть, стоило бы предпринять что-то более определенное? Чтобы конкретизировать ситуацию.
— Ты же не собираешься стать передо мной на одно колено? — спросила она растерянно.
— Боже упаси! Просто как-то скрепить договор, — сказал он и протянул ей руку.
— Пожмем друг другу руки? — спросила она, и ей вдруг страшно захотелось смеяться. — Почему бы и нет? Все вокруг нас, кажется, стремительно сжимается. — Она взяла его протянутую руку.
Мей слышала только биение собственного сердца, видела только его глаза. Не блестящие, как серебро, глаза мальчика, которого она знала, а стальные, почти непроницаемые. Она задрожала, когда он приблизился и поцеловал ее. А потом она закрыла глаза, и все ее страхи испарились в тепле его губ, нежности его поцелуя и горько-сладостных воспоминаний, которые вдруг вырвались на свободу.
Что-то изменилось. Он изменился.
Его поцелуй был уверенным, смелым. И все-таки где-то в его глубине она ощутила того мальчика, который лег около нее в конюшне, раздел ее, ласкал ее. И она на какой-то миг перестала быть женщиной, подавившей в себе жажду любви ради семьи, ради того, чтобы ухаживать за больным дедом, вести свое дело, создать для себя некое подобие жизни.
Губы Адама касались ее губ, и в ней воскресла болезненная необходимость забыть об осторожности, броситься очертя голову навстречу опасности, ответить на его поцелуй.
— Ох!
От этого короткого, но такого выразительного восклицания Робби Мей отступила на шаг и залилась краской:
— Робби…
— Мне показалась, вы уже давно вернулись, — заметила та.
— Я упала. В парке. Адам мне помог.
— Тогда понятно, откуда взялся котенок, — сказала Робби сердито. — И почему над плитой сушатся брюки.
— Мы оба здорово перепачкались, — заметил Адам.
— Уверена, меня совершенно не касается, что вы делали в парке, — проворчала Робби, притворяясь, что не замечает его. — Но, видите ли, пришел Джереми.
— Джереми? — повторила Мей, стараясь собраться.
— Он принес рисунки наклеек для меда.
— Правда? Хорошо…
Расширение производства меда было одним из ее планов на будущее, и Джереми Дэвидсон вызвался сделать для нее эскизы наклеек.
— Он делает вам одолжение, Мей, так что не заставляйте его ждать, — сказала Робби сердито и повернулась, чтобы уйти.
— Робби, пожалуйста, подожди, — начала Мей и, вдруг потеряв уверенность в себе, посмотрела на Адама. Она хотела объяснить Робби, что этот поцелуй ничего не значит, что это было просто скрепление договора, как рукопожатие. Но когда Робби остановилась, всем своим видом выражая неодобрение, Мей не смогла найти нужных слов.