— Посчитаемся, обязательно посчитаемся с германцем, — проговорил Севидов. — А как вас зовут, товарищ ефрейтор?
Солдат выпрямился и, прикрывая ладонью изрядную дыру на штанах, доложил:
— Командир отделения саперного взвода ефрейтор Кошеваров Яков Ермолаич.
— Спасибо тебе, Яков Ермолаич.
— Чего там, — ответил Кошеваров. — Неужто можно командира дивизии германцу подставлять? А спас вовсе и не я, а вот окоп.
— Да, окоп у вас надежный.
— Оно так, только ж и надоело их рыть! Все роем и роем. От самой границы всю землю изрыли. А время придет пахать, это ж сколько обратно зарывать придется. Ну и задал нам работы поганец германец!
— Так говоришь, сволочь германец для себя мост сберег? Ведь верно, не тронул.
— Да неужто оставим германцу? Чай, не для него под бомбами строили. Сами строили, сами и взорвем. На то приказ имеется. Каюм! — крикнул Кошеваров куда-то в сторону. — Ах, шайтан такой-сякой! Извините, товарищ генерал. Подручный мой, красноармеец Тагиров, зарылся в землю, как крот. Молочный еще.
Из-за бруствера соседнего окопа выглянуло широкое узкоглазое лицо. Потом, кряхтя, выполз маленький солдат. Пилотка его то и дело сползала на глаза, он поправлял ее, бормоча какие-то непонятные ругательства, но пилотка снова сползала, и только большие оттопыренные уши задерживали ее. Солдат тащил за собой ящик со взрывчаткой.
— Бойчей, Каюм, бойчей! — торопил его Кошеваров. — Извините, товарищ генерал, нам с Тагировым поспешать надо. Германец не станет нас дожидаться. Скоро пойдет на мост. Желаю здравствовать, товарищ генерал.
— Будь здоров, Яков Ермолаич. И не снимай каску, береги голову.
— И вы, товарищ генерал, голову зазря не подставляйте! — ответил Кошеваров. — Генералов-то у нас не больно много.
К окопу подскакал офицер связи. Не слезая с коня, он доложил:
— Товарищ генерал, вас вызывают в штаб армии.
— Сейчас буду. — Севидов подошел к Кошеварову, положил ладонь на его горячее плечо, проговорил: — И ты свою голову не подставляй зазря.
Отойдя от окопа, лейтенант Осокин сказал генералу:
— Этот Кошеваров меня на Дону спас.
— Почему не доложил сразу? Солдат заслужил награду.
— Я вам докладывал, товарищ генерал, там, на Маныче. Но… в той горячке…
— Да, да, что-то припоминаю. Верно, горячка была. А ты записывай. Все записывай и напоминай мне. В любой горячке человека надо видеть.
— Ясно, товарищ генерал. Признаться, я только сейчас узнал, что его Яковом Ермолаевичем зовут.
— А знать надо. Ну, поехали. Чем-то нас порадуют в штарме?
Ефрейтор Кошеваров и красноармеец Тагиров, низко пригибаясь, побежали к мосту. Разрывы мин и снарядов остались позади, там, где войска занимали новый оборонительный рубеж. Река встретила их удивительной тишиной и прохладой. Даже рыба разыгралась на зорьке. Тагиров молча устанавливал запал в толовые шашки. Побледневшее лицо его то и дело поворачивалось в сторону далекого бугра, откуда уже доносился еле уловимый шум.