Циммерман удивленно посмотрел на Клауса, перевел вопросительный взгляд на Рудольфа Штауфендорфа, как бы спрашивая, что все это значит. Оберштурмбанфюрер молчал.
— В зоне боевых действий судьба пленных в руках военного командования, — продолжал Клаус.
— Вы, вы, молодой человек… — начал закипать инженер. — Вы говорите это мне, старому борцу…
— И где же вы боролись? — с усмешкой спросил Клаус. — В тылу?
— Но, господин оберштурмбанфюрер, как это понимать? — Ища поддержки, инженер снова повернулся к Рудольфу Штауфендорфу. В его голосе звучало безмерное удивление невежеством обер-лейтенанта Берка и в то же время упрек. — Как это понимать, молодой человек? — снова повернулся он к Клаусу и, багровея, многозначительно повторил: — Я — старый борец! А вы… вы смеете… Я вынужден буду доложить рейхсминистру.
Рудольф Штауфендорф, видя, что разговор принимает неприятный характер, примирительно вмешался:
— Господин Циммерман выполняет специальное задание. И я вам, Клаус, не советую…
— Да, да, — все еще не успокоившись, горячо подхватил Циммерман, — это задание не касается вашей дивизии, господин обер-лейтенант. Моя миссия имеет глобальное значение.
Обреченные молча заполняли фургон, они не знали, что их ждет. Рудольф Штауфендорф уселся вместе с Циммерманом в открытый «опель-капитан». Он пригласил в машину и обер-лейтенанта Клауса Берка.
— Вперед! — скомандовал инженер. — С нами бог!
Некоторое время Циммерман напряженно смотрел на секундомер. Автобус протащил свой страшный груз в гору и остановился на краю обрыва.
— Девять минут сорок три секунды, — останавливая секундомер, торжествующе объявил Циммерман.
— Ваша санитарная машина — чудо двадцатого века! Я восхищен, господин Циммерман, — пожал руку инженеру Рудольф Штауфендорф.
— Что здесь происходит? — едва шевеля губами, спросил побледневший Клаус.
— Не будьте наивны, Клаус. Немецкому офицеру непристойно распускать нервы. — И снисходительно добавил: — Мальчик, мальчик, а ведь мы с вашим отцом, доктором Берком, присутствовали на первом испытании этой… санитарной машины. Он был доволен изобретением.
Задние двери фургона открылись. Изнутри повалил едкий синеватый дым. Солдаты принялись вытаскивать трупы.
— Это безумие, — одеревенело повторил Клаус. Он с трудом вылез из машины и, пошатываясь, побрел не разбирая дороги.
— И это называется офицер германской армии! — глядя ему вслед, проговорил Рудольф Штауфендорф. — Размазня! Сентиментальная барышня!
— Да, да, — поспешно согласился Циммерман. — К сожалению, не всю молодежь удалось нам воспитать в истинно арийском духе.