— Чего стоишь, хлопчик? Тикай, говорю тебе. Тут у забора ручей. Держись его, к Дону выйдешь. Бог даст, спасем твоего дружка. Тикай, тикай!
Дон охладил разгоряченное тело. Степан плыл, стараясь преодолевать течение, чтобы не снесло слишком далеко: ниже Ростова немцы уже форсировали реку. Степан быстро уставал. Он ложился на спину, отдыхал и тогда видел полыхающие пожары в районе вокзала, горящие портовые постройки. Над городом застыло багровое марево.
Сумерки становились все гуще. Степан плыл и плыл, чуть поддаваясь течению, чтобы сохранить силы. Впереди угадывались верхушки тополей Зеленого острова. Пушки уже отсюда не стреляли. Очевидно, артиллеристы ушли. Сейчас остров казался черным. Но отблески ростовских пожарищ выхватывали из темноты деревья и кромку песчаного берега…
Силы таяли, и Степан все медленнее, все с большими усилиями взмахивал руками. Наконец-то он ощутил дно. Цепляясь за скользкие ветки прибрежного ивняка, выбрался из воды и упал ничком на мягкую траву.
Надо отдохнуть, надо хотя бы немного восстановить силы. Ведь он добрался лишь до острова. Степану еще раз придется переплывать Дон — его левый рукав. Он, правда, у́же, но глубже, и течение там быстрее. Чтобы не снесло к немцам, придется крепко побороться с этим течением.
Однажды Степану уже приходилось преодолевать донское течение. Это было за год до начала войны. Они тогда отдыхали летом всей семьей в казачьей станице Кочетовской. Как-то вместе с хозяином, у которого обосновались на жилье, Петром Дерибасом, выехали на лодке. Встали на якорях почти на самом фарватере. Забросили донки, укрепили чаканки — коротенькие удилища из спрессованного камыша. На зорьке клев был отменный. Дерибас таскал чебаков одного за другим. Он каким-то неуловимым чутьем угадывал момент клева, коротким, резким движением дергал леску и вот уже, весь радостно преображенный, маневрируя леской, выводил чебака к лодке. Лещи попадались крупные, сильные. Но Дерибас не пользовался подсаком. Он ловко хватал двумя пальцами рыбу за жабры, и она, ослепительно блеснув на солнце, шлепалась в лодку.
У Степана так не получалось. Он проворонивал начало клева, и осторожный лещ успевал выплевывать наживу. Степан злился, а Дерибас, посмеиваясь, поучал:
— Чебак — рыба хитрая. Стерва, одним словом. Она тебе не какой-то глупый окунь, не хватает пастью абы что. Чебак осторожно смакует червячка-то. Вот тут и подсекай. А ты нахрапом. Не-ет. Он хоть и хитрый, чебак, а и его обхитрить можно, если мозгой шурупить.
Но Степан никак не мог подсечь рыбу и все больше распалялся. Поправив наживку, он с остервенением швырнул удочку. Силу броска не рассчитал, и леска вырвала чаканку из рук.