– А ты держал?
– Ну, приходилось. – Гальт смутился. – Меня учили стрелять из лука и сетестрела… брахмапаши то есть. И немного бою на топорах.
– На топорах?
– У нас на севере мечу и шпаге предпочитают топоры и секиры. Ты разве не знал?
– Откуда мне знать?
– Ты почти всегда ведешь себя так, будто ничему не удивляешься. Словно ты не первый год в академии. Я бы даже сказал: ты будто и о других знаешь все.
«А ты проницательный парень, Катайр…»
– Мне кажется, ты ошибаешься.
– Правда?
– Конечно же. Я не знаю всего. Например, я совершенно не могу себе представить, как нам избавиться от храпа Свальда.
Круанарх рассмеялся.
– Ладно, Хельг. Мы еще слишком мало знакомы, чтобы делиться своими тайнами друг с другом, верно?
– Ты прав, – Хельг отметил, что Катайр неосознанно (или осознанно?) проговорился, что и у него есть тайна. – Надеюсь, скоро мы станем друзьями и у нас не будет тайн.
– Я надеюсь на то же самое. – Катайр улыбнулся.
А Лис глубоко в душе осклабился: «Да, Катайр. Надейся. Теперь я знаю, чем ты заинтересовал меня. У тебя тоже есть цель. У тебя тоже есть тайна. Мы отчасти похожи. Я вижу – ты станешь хорошим бойцом. И я сделаю все необходимое, чтобы помочь тебе в этом. Мне нужны такие, как ты!»
Хельг улыбнулся и остановился.
– Тогда давай дадим обещание помогать друг другу – даже когда будем врагами в играх. Будем биться друг с другом, не сдерживаясь, будем учиться на ошибках друг друга, будем честными врагами и верными друзьями. – И он протянул Катайру руку.
Гальт замешкался, удивленно глядя на западника. Кажется, он не ожидал такого прямого предложения дружбы. Но затем он быстро и крепко пожал протянутую руку.
– Будем честными врагами и верными друзьями, – повторил он вслед за Хельгом. И широко улыбнулся, радуясь новому другу.
На складе было пыльно и пахло лавандовым порошком. У Альдис сразу засвербело в носу, и она неудержимо расчихалась. Впрочем, не она одна. Полненькая, добродушная интендантша перед выдачей обмундирования добросовестно обмеряла каждого курсанта, из-за чего у входа поднялся шумный гомон и давка. Самые языкастые из девушек уже успели придумать для сержанта Кнутсдоттир прозвище – Мурена и сейчас на все лады склоняли привычки и внешность своего командира.
– …потому что она страшная, как чума. Завидует всем, кто хоть немного красивее каракатицы…
– …но вы видели, как она его за волосы!
– Я майнор Горнего Дома! Чтобы подметать, есть слуги…
Альдис с молчаливым презрением игнорировала подобные разговоры. В этом вороватом обсуждении было что-то холуйское, недостойное дочери эрла. Ни одна из девчонок не посмела бы повторить и десятой доли своих слов в лицо Сигрид Кнутсдоттир.