Час спустя он откинул волосы с ее щеки и сказал:
— Мы можем пожениться, если хочешь.
Ее голова уютно устроилась в изгибе его плеча, ее ноги сплелись с его ногами. Ощущение его обнаженного тела было волшебным, и ее удовлетворенное тело пело от прекрасных воспоминаний их любви.
Она лениво напомнила ему:
— Ты хочешь взять в жены юную девочку из монастыря. Девочку, которой ты сможешь управлять. Разве не так?
— Я хочу только тебя! Если не хочешь выходить замуж, можешь получить меня на любых твоих условиях, Симона. Тебе нужно только сказать. Только позволить мне любить тебя!
Она спрятала лицо на его плече, вдыхая его запах.
— Я люблю тебя.
— И ты выйдешь за меня замуж?
— Ах, не спрашивай об этом, дорогой Арист.
— Господи! — пылко сказал он, приподнимая голову, чтобы видеть ее. — Как же ты раздражаешь меня, Симона Арчер! Ты представляешь, как сердишь меня? Или как я обожаю тебя?
— Но я же сказала, я люблю тебя. Только я не подчинюсь ни тебе, ни любому другому мужчине.
Он застонал, затем сжал ее в объятиях и поцеловал.
— Но это не последнее твое слово.
— Последнее!
— Нет. Ты моя любовь, Симона. Я теперь знаю это, и ты это знаешь. Ты придешь ко мне. Женой или любовницей… мы будем вместе…
Он наклонился над ней, целуя ее шею, грудь, пока страсть снова не воспламенила их и их тела не слились в экстазе.
Арист проснулся первым. Голова Симоны лежала на его плече, ее ароматные черные волосы раскинулись по ее лицу, смешиваясь с волосами на его груди. Мягкость ее тела, шелковистость ее кожи на его крепких мускулах возбуждала, но не яростной страстью. Это было задумчивое созерцательное возбуждение, и он лежал неподвижно, наслаждаясь тем, что обнимает ее, спящую, вспоминая все восторги, дважды разделенные с нею.
Она приняла его легко и глубоко, он не почувствовал никаких преград. Среди его распутных друзей было широко известно, что у женщин, скачущих на лошади так много, как Симона Арчер, и с самого детства, разрывается девственная плева. Симона во многом была невинна, но она неуловимо давала ему понять, что доставляет ей удовольствие, а чего она не хочет.
Он не предохранил ее. Его реакция на вулканическую силу их страсти совершенно лишила его контроля над собой. Он не смог бы оторваться от нее, так же как не смог бы взлететь над кроватью. Но это не имело значения. Они поженятся. И у них будут дети. Он не отпустит ее.
Симона открыла глаза, откинула волосы и улыбнулась ему. От ее взгляда его сердце тревожно забилось. Он вдруг сказал, совершенно не собираясь этого делать:
— Я не лишил тебя невинности, дорогая.