Симона сидела в центре длинного стола как раз напротив Тони и ее мужа. После линчевания ей было невыносимо находиться в обществе деверя, от одного его вида она чувствовала тошноту.
А сегодня еще добавилась тревога от встречи Роба с Пикензом. Как ей хотелось знать, о чем они говорили!
Один из слуг, прислуживающих за обедом, наклонился к Симоне и прошептал, что Ханна хочет ей что-то передать. Понимая, что Роб может услышать, она тихо сказала:
— Пусть передаст, что я приду сразу после обеда.
Роб ухмыльнулся.
— Моя золовка получила послание от своих лошадей, — громко объявил он. — Арабские лошадки заскучали, а, Симона?
Симона, сделав над собой усилие, спокойно ответила:
— Там проблемы. Пока не знаю, что случилось. Надеюсь, что ничего страшного.
— Похоже, что конюшни для Симоны крестин племянника, — продолжал забавляться Роб.
— Ерунда! И Орелия знает, что это не так, — сказала Симона, улыбнувшись юной матери Жана-Луи.
— Неприятности, Симона? — спросил Джеф.
— Ничего такого, что не могло бы подождать, пока мы закончим обед, — сказала Симона, но у нее все сжалось внутри, и она не могла больше есть. Видимо, пришло какое-то послание… И наверняка — от мадам Клео, а это был так необычно, что Симона забеспокоилась.
Что-то действительно случилось.
— Она балует их, — не унимался Роб. — Наследнику Алекса не достанется столько забот, сколько лошадям Симоны и их грумам. Они даже позволили себе прервать обед, посвященный крестинам, чтобы спросить, сколько килограммов овса насыпать лошадям.
Кое-кто из гостей захихикал, предпочитая принять нападение на Симону за шутку.
Симона больше не могла сдерживать гнев.
— Этот охотник за рабами принес новости о твоем беглеце, Роб? — резко спросила она и осознала, насколько ухудшились ее отношения с деверем, когда Роб возразил:
— А почему ты решила, что должны быть новости?
— Зачем же еще тебе вступать в беседу с человеком, который явился к нам без приглашения и поднял хлыст на папиного надсмотрщика? Тони сказала мне, что он профессиональный охотник за рабами. Ты нанял его?
— Если бы и нанял, это мое личное дело, дорогая сестрица, — сказал Роб. Он повернулся к женщине, сидящей справа от него, и сказал: — Наша Симона такая добренькая, что считает меня жестоким, но ни один из моих рабов не ходит необутым, а лошадь — неподкованной. И те и другие получают полноценную пищу и врачебную помощь…
Симона вспомнила безобразные рубцы на спине Ноэля.
— Если ты так о них заботишься, почему же твои рабы убегают? — спросила она с очаровательной улыбкой.
Под загаром Роба вспыхнул румянец.