Симона неожиданно растрогалась. Эта девушка явно глубоко любит отца своего ребенка. Но опасности, ожидающие ее и Чичеро Латура до того, как она обретет свою свободу и мужчину, которого любит, почти непреодолимы.
Сердце Симоны как будто замерло, когда она услышала, что Милу бежала не от Ариста, а от Пикенза, и ее охватила паника. Если Арист не типичный плантатор, не такой человек, за какого она поклялась никогда не выходить замуж, она должна признать, что он заставляет ее пульс биться чаще, что ни один другой мужчина, которого она когда-либо встречала, не возбуждал в ней желания, и всего лишь прикосновением губ к виску во время танца.
Она не сможет справиться с последствиями.
Девушка говорила себе, что история Милу ничего не доказывает. И Арист мог бы избежать всей этой ситуации, если бы согласился взять деньги и вернуть девушке свободу. Он заслужил свою потерю.
Что-то сильное и чувственное в Симоне, та же самая часть ее существа, которая любила верховую езду с бешеной скоростью, подстрекала ее присоединиться к крестовому походу свободного цветного и спасти эту девушку от надсмотрщика, несмотря на риск. Она понимала, что сделает то, что ее друзья и семья признают предательством. Но ее отношение к рабам и всему рабству немного изменилось.
Не то чтобы она стала аболиционисткой, одной из тех, кого ненавидели, кто настаивал, чтобы Юг освободил всех рабов. Это чистое безумие. Просто, встретившись с Чичеро и испытав влияние его личности, увидев сияние любви Милу, она посмотрела на цветных людей другими глазами.
— Я принесу еще хлеба и сыра, — пообещала она.
Это будет нетрудно. Она могла с одинаковым успехом тренировать лошадей в любом месте, а на кухне знали, что она часто берет с собой еду по утрам. Всего несколько дней, а потом Чичеро заберет Милу.
Симона повернулась уходить, затем вдруг обернулась с вопросом, который не пришел бы ей в голову всего неделю назад:
— Ты любишь сыр, Милу?
Девушка застенчиво улыбнулась:
— Спасибо, мамзель, да.
— А пока смотри, чтобы тебя никто не заметил.
— Да, мамзель.
Симона поскакала в Беллемонт, думая, что если эта девушка сообразила забраться в бочку, чтобы спрятаться от Пикенза, то сможет остаться незамеченной, пока нелегальный школьный учитель — разве не противозаконно учить цветных детей читать? — не заберет ее.
Пикенз не вернется с собаками, и она сомневалась, что Оюма использует собак, если пойдет искать беглянку. Он никогда так не делал.
Симона поставила лошадь в конюшню и украдкой вернулась в свою комнату, никого не разбудив. Теперь она знала, что заснет. И она никому ничего не скажет о сбежавшей девушке.