— Что ты, есть. Закрой глаза, и услышишь. — Он притянул Софи еще ближе, провел ладонями по ее спине, словно вылепливая талию, бедра, ягодицы. — Слушай же.
И шея Софи ощутила, как поцелуй следует за поцелуем.
Она слушала.
Вначале она услышала только яростную барабанную дробь своего сердца, отдающуюся стуком крови в ушах. Но Лон не отпускал ее, щека припала к его груди, и она услышала глубокое и ровное биение его сердца.
Это был ритм сильный и настойчивый. Как сам Лон.
Софи выдохнула и расслабилась. Когда Лон сделал вдох, она вдохнула вместе с ним, желая даже дышать в унисон, поймать его ровный ритм.
Прильнув ухом к сердцу Лона, Софи танцевала с ним медленный танец, похожий на тот, первый, из эпохи Элмсхерста. Софи в спортивном зале. Ей снова четырнадцать лет. Она скромная, неопытная, она мучительно возбуждена. А его тело прикасается к ней… А грудь припадает к груди… А бедро скользит между ее ног… А пальцы нащупали ямочку на спине… И она уже перестает владеть собой.
Нет, она улыбается ему в плечо.
Она собой уже не владеет. Она с радостью вручила всю власть над собой ему.
— Что хочешь делать? — спросил Лон.
— Это тебе решать.
— Я-то знаю, что мне нужно, но мы сделаем так, как ты хочешь.
— А если я не хочу?..
Лон расправил плечи.
— Будем танцевать. Или пить шампанское. Или ничего не делать.
— А если я хочу?.. — сипло прошептала Софи.
— Тогда — да.
— Знаешь, это может обернуться потерянным временем.
— Чем-чем?
— Потерянным временем.
Мышцы его плоского живота напряглись.
— Я пошутил. Не надо было…
— Ты же не знаешь. Ты не занимался сексом со мной.
Лон вскинул голову, посмотрел на Софи сверху. Его голубые глаза горели.
— Ты всегда это называешь сексом?
— Это вообще так называется. — Софи ощутила неловкость.
— С незнакомым человеком — да. Но мы с тобой не чужие. Почему бы не назвать это актом любви? Или любовным актом?
— Это никогда… не было похоже… на любовь. — Софи дотронулась языком до верхней губы. Слишком сухо во рту. — Брак.
— А-а. Теперь понятно, почему ты против брака.
— Я не против брака. Я против лжи. Я против неравенства. Я против того, что мужчина уходит и делает все, что ему вздумается, а женщина должна сидеть дома и выполнять то, что ей велено…
Алонсо заставил ее замолчать, впившись в нее губами. Он целовал ее, пока у нее не закружилась голова. Губы ее задрожали, все тело налилось жаром и электрической энергией. Лишь после долгой паузы Лон поднял голову.
— Со мной у тебя такого не будет, — мягко пообещал он. — Теперь я повторяю: чего ты хочешь?
Их взгляды скрестились. Софи тяжело, отрывисто дышала, пульс все убыстрялся. Она тонула, ее с большой скоростью засасывал омут ярко-голубых глаз.