— Конечно, нет!
— Ты слишком высоко оцениваешь свое обаяние. Возможно, здесь ты заставляешь кого-то обернуться тебе вслед, но, дорогая, ты забываешь, что в Америке масса свободных одиноких женщин.
Фредерик внимательно наблюдал за ней, подобно естествоиспытателю, жаждущему увидеть реакцию «подопытного кролика» на различные раздражители.
Марианне пришлось приложить определенные усилия, чтобы сохранить спокойствие.
— Я не слишком высоко оцениваю свой шарм, как ты считаешь, и не веду учет головам, оборачивающимся мне вслед в этом городе. Кроме того, у меня никогда не было сомнений, что Америка наводнена одинокими свободными женщинами, что бы это замечание ни означало.
Фред сжал губы. Марианна могла бы сказать, что ее находчивый ответ произвел на него впечатление. Неужели он действительно ожидал, что она сдастся без боя? Он явно получал удовольствие, заставляя ее безропотно плясать под его дудку. А она до смерти устала поступать так, как хотят другие.
Марианна растянула губы в простодушной улыбке.
— И ты, конечно, своего добился и обольстил всех этих одиноких женщин своей красотой? — Ей не нравилось думать об этом. Еще больше не нравилось, что его слова вызывают в ней дикую ревность.
— С чего ты взяла, что я ловелас и обольститель? — насмешливо спросил Фредерик. — В Америке чрезвычайно развито равноправие полов.
Марианна знала, что это ложь. Это совсем не в его стиле. Несмотря на огромное семейное состояние Лойтеров, Фред ни разу не разрешил ей заплатить за себя. Вместо этого они ели в дешевых бистро или же перекусывали бутербродами прямо на кровати. А потом занимались любовью… От этой случайной мысли потеплело на душе, и Марианна украдкой взглянула на возмутителя спокойствия. Потом перевела взгляд на крепко сцепленные пальцы.
Нет, Фредерик Галли был итальянцем во всех отношениях. Даже одежда от самых дорогих американских модельеров не смогла изменить этого.
— Менее чем через месяц тебе до отвращения надоест жить здесь, — заметила Марианна, стараясь думать о чем-нибудь прозаическом, чтобы успокоиться и вернуть неуместные сейчас эмоции на свое законное место — в прошлое.
— О, я думаю, элемент новизны удержит меня здесь какое-то время.
Марианна поняла его намек. Новизной будет она сама. Когда она ему надоест, тогда он и уедет. Они посмотрели друг на друга, думая об одном и том же — что они враги, стоящие по разные стороны баррикады.
— В таком случае тебе придется обойтись без чего-нибудь новенького. Условия, на которых ты желаешь купить фирму моего отца, выполнены не будут.
Марианна снова встала, но он тихо пророкотал: