— Именно два. Два маленьких мальчика ждут тебя сейчас, а ты сидишь тут и охмуряешь их родную тетку!
— Я тебя не охмуряю, Беа. Я настроен очень серьезно. Все эти годы я мучился от своей страсти к тебе, но не смел даже надеяться, что способен понравиться такому божественному созданию хоть на йоту! Я и не предлагал тебе место в своей конторе, потому что сошел бы с ума, если бы видел тебя каждый день, каждое мгновение!
— Значит, дело не в твоем принципе?
— Какие тут могут быть принципы! — Он закрыл ладонями лицо и облокотился о стол. Плечи выразительно дрогнули.
— Может быть, и так, Гастон, но…
— Почему «но»? Почему? — Он сорвался с кресла и заметался по кухне. На лице вспыхивали белые и красные пятна.
— Потому что я так не могу. Потому что Кларис моя сестра. Потому что ваши дети…
— Да наши дети больше привязаны к тебе, а не к ней! Я ошибся, она не хрупкая и уязвимая, наоборот, она Снежная Королева! Скала! Айсберг!
— Неправда! Она… Она… Она моя сестра!
— Но ведь ты совсем другая! Живая, честная, непосредственная! А она думает только о своей карьере! Я для нее — собственность, а наш брак — совместный бизнес! И не больше! А ты!.. Ты удивительная, ты так тонко чувствуешь. Ты сокровище! Я сразу понял это. Давай выпьем за тебя еще. — Шампанское полилось в бокалы.
Зазвонил телефон.
— Гастон, я не буду. Мне нужно работать.
Он все-таки встретился со мной взглядом. Мы молча слушали звонки. После шестого телефон затих тоже.
— Ну почему ты не веришь мне? — Гастон протянул через стол руку и дотронулся до моих пальцев, осторожно-осторожно, как если бы боялся повредить их. — Почему ты боишься меня? Ты же была совсем другой прошлой ночью. Ты до сих пор обижена, что я сразу не вернулся? Да? Ну скажи…
— Гастон, мы уже обсудили это утром.
— Обсудили! Я чуть не умер от того разговора. Холодный душ! Мне даже показалось, что я говорил не с тобой, а с твоей сестрой!
— Уходи, Гастон. Все… Не мучай меня!
— Но я же вижу, что ты не хочешь, чтобы я уходил! Ты даже не желаешь ни с кем разговаривать по телефону! Пожалуйста… — Он приблизился и обнял меня за плечи. От его рук бежали молнии, мне стало совсем трудно дышать. — Пожалуйста, Беа, выслушай и не гони.
— Сядь… Сядь в свое кресло.
— Спасибо, спасибо! — Гастон быстро коснулся губами моих волос, виновато убирая руки, и вернулся в кресло. — Ты такая мудрая, чудесная! Ты все поймешь! Знала бы ты, как я одинок, мне не с кем ни поговорить по душам, ни поделиться радостью или сомнениями. Отца нет, мать сама нуждается в моих утешениях и ободрениях. Она до сих пор видит во сне отца! Люк и Рене совсем маленькие… Как же я люблю их! Кларис не в счет, она вся в себе, в своей карьере. А я… У меня нет даже друга!