Урсула и Алекс навестили Бенедикта. Алекс испытывал к нему сложные чувства: с одной стороны, Бенедикт нравился ему, потому что шутил, сразу понял, что Алекса нельзя гладить по головке, а однажды даже помог решить задачку, с которой почему-то не смогла справиться Урсула. Но с другой стороны, Алексу совершенно не нравилось, что этот неизвестно откуда взявшийся человек, который к тому же не в состоянии самостоятельно встать с постели, определенно нравится маме!
— Завтра? — спросил Бенедикт.
— Завтра, — подтвердила Урсула. — Почему-то в три. Я умру с голоду!
Как можно жаловаться кому-то на голод? — подумал Алекс. Мама же сама учила меня, что это неприлично.
— А ты поспи. Когда спишь, есть не хочется.
— Правда? — Урсула погладила Бенедикта по руке, а он накрыл своей второй рукой ее руку.
— Правда, ангел. Не думай ни о чем, ты проживешь еще очень-очень долго!
— Не знаю.
— А я знаю! Ты нужна Алексу! Правда, Алекс? Ну, скажи своей маме.
Но Алекс успел только кивнуть, как дверь палаты открылась. Сначала показался огромный букет — такие Алекс видел только на открытках, — а потом вошел высокий седой старик! Он был странный — седые волосы и борода с проседью, мальчишеское лицо и темные, глубокие глаза.
— Привет, Бенедикт! — сказал старик.
Сестра внесла за ним пакет, из которого торчал ананас и апельсины. Алекс знал, что это все пока нельзя есть Бенедикту, значит, достанется ему.
— Здравствуйте, мсье Шанте! — Бенедикт даже попытался приподняться.
— Здравствуйте, мадам. — Старик шагнул к матери Алекса и поцеловал ей руку. Алекс много раз видел, как мама целует руку кюре, но чтобы целовали руку ей!.. — Какой у тебя славный парнишка, а я не знал. У меня такой же маленький разбойник!
Алекс подумал, уместно ли возразить, что он вовсе не маленький и не разбойник, но тут старик погладил его по голове. Алекс удивился — впервые в жизни ему это было приятно от постороннего, а не от мамы. И подумал, что неплохо бы иметь такого дедушку.
Урсула попыталась уйти, но старик сразу расстроился. Урсула и Алекс остались. Мама очистила для него апельсин, а мужчины говорили о каких-то исках, страховке, компенсациях, кресле, планах Бенедикта и о футболе. Алекс не прислушивался к их разговору, а думал только о том, что все это слишком странно, и уж совсем окончательно его смутили слова старика перед уходом:
— Поправляйся, Бенедикт! Я помогу тебе заботиться о семействе.
— О семействе? — шепотом повторил Алекс, стараясь понять, о каком семействе говорил старик.
— А что ты скажешь на это, ангел? — вдруг спросил у Урсулы Бенедикт.