— Не надо, у меня есть бутылка.
— А мы подтвердим, что вино именно из нее. Он съел легкий обед — салат, креветки на гриле, спаржа в винном соусе и небольшую порцию мороженого крем-брюле.
Несмотря на обстоятельства Ева почувствовала, как у нее разыгрывается аппетит.
— Неплохо пообедал.
— Надеюсь, так оно и было, — кивнул Моррис. — Были в его желудке следы и другой пищи, съеденной уже позже. В очень малых количествах Я думаю, он пробовал то, что готовил. И еще немного сыра и пара крекеров. Наркотиков в организме нет. Он был курильщиком.
— Все сходится, — подтвердила Ева.
— Он делал пластику лица и тела, — продолжал Моррис. — Но вмешательство минимальное. Держал себя в форме, хороший мышечный тонус.
— Что насчет нее? — Ева перешла к телу Адриенны.
— Она не так быстро умерла. Выпила шампанского, потом нейтрализовала его действие. Позже я дам тебе точное время. В желудке кое-какая еда, обычная для вечеринки. Икра, тосты, салат, ягоды. Все это было съедено за два, максимум за четыре часа до смерти. Никаких признаков сексуальных контактов — насильственных или добровольных. — Моррис поднял мертвую руку. — Есть следы небольших ушибов на ладонях и на коленях, соответствующие падению. Вот эти глубокие царапины на шее соответствуют крови и коже у нее под ногтями. Она расцарапала себе шею и, как видишь, сломала при этом три ногтя, причем два из них — под корень. С кровью.
— Старалась отодрать от себя кнут.
— Кнут трижды обмотался вокруг шеи. Удар был нанесен со страшной силой. Местами — видишь? — сорвало кожу, дыхательное горло было перекрыто, гортань раздавлена.
— Она не могла кричать, — заметила Ева.
— Нет, не могла. А если присмотришься… Хочешь очки?
— Нет, я и так вижу. — Ева наклонилась ниже. — Он вздернул ее… может, даже от земли оторвал. Потом еще раз — еще выше, подтащил, вздернул на сук. Шея у нее не сломана. — Ева взглянула на Морриса, и он кивнул в подтверждение. — Значит, ее смерть была ужасной и мучительно медленной. Бесконечной. Минута, может, две, но ей они показались вечностью.
— Боюсь, что так и было. — Моррис тоже склонился над телом. — Она страшно мучилась.
— Тебе придется говорить с ее родителями.
— Я скажу им, что смерть была мгновенной и она ничего не почувствовала. Они захотят мне поверить, значит, поверят.
Шагая в обратном направлении по длинному белому коридору без окон, Ева подумала, что и ей самой хотелось бы в это верить.