Ева глянула на засигналивший бортовой компьютер — пришло сообщение.
— Это из лаборатории, — зачитала Пибоди, — отчет об орудии убийства. Ты права, штык старинный. Середина двадцатого века. Дики выяснил марку, где произведен, и даже серийный номер нашел. Довольно скрупулезно.
— Ты сама не отставай, запускай поиск. Отыщи нам его владельца.
Воспользовавшись молчанием напарницы, Ева принялась думать дальше.
«Кто у него следующий по списку? Какая профессия? Может, маникюрша экстра-класса, пилот частного самолета, какой-нибудь модный эксклюзивный дизайнер?»
При мысли о дизайнере Ева вспомнила о Леонардо, муже своей лучшей подруги Мэвис Фристоун, и о самой Мэвис, и где-то внутри у нее заворошилась тревога. Знаменитая певица, звезда эстрады.
«Надо не забыть к ним заехать, предупредить. Чтоб никаких частных заказов и выступлений, пока не дам отмашку», — подумала Ева, высматривая, где припарковаться.
— Нигде не зарегистрирован, — сообщила Пибоди. — За последние двадцать лет легально такой никто не приобретал. Но этот антиквариат могли купить и сорок лет назад, когда за этим еще не следили. А могли получить по наследству или что-нибудь в таком духе. Вещь военная, так что исходного владельца по архивам не отследишь. В прошлом веке такое не регистрировали.
— Ладно. — Ева врубила вертикальный взлет, так что Пибоди аж взвизгнула, и припарковалась на втором уровне. — Значит, он им уже давно владел, не зарегистрировал — куча народу так делает — или купил из-под прилавка. Это еще большая куча народу.
Они вышли из машины, спустились на первый уровень и прошли полквартала до магазина пешком. Проходя мимо витрины, Пибоди издала свое характерное «М-м-м…».
— Уймись! Господи, Пибоди, ты — детектив, расследующий убийство, а не пускающий слюни турист!
— Но ты только посмотри, какие там туфельки! Вон те, голубенькие на серебряных шпильках, все в малюсеньких бабочках.
Ева придирчиво глянула на туфли.
— Походишь в таких десять минут, два часа будешь лежать на вытяжке, — бросила она и толкнула входную дверь.
Внутри бутика пахло не кожей, а цветами — вероятно, теми, над которыми положено порхать обувным бабочкам. Повсюду под направленными лучами света, как какие-нибудь драгоценности или картины, были выставлены сверкающие туфли и сумочки. Вокруг были места для сидения — темно-шоколадного цвета диванчики с низкими спинками и кремового цвета кресла.
По залу ходили то ли покупатели, то ли просто зеваки, прочие сидели на диванчиках, некоторые даже обставили себя туфлями всех цветов радуги. Выражения лиц этих некоторых напомнили Еве физиономии наркоманов под кайфом.