— Хорошо, Эмити, — согласилась Грейс.
Держа перед собой чашку и заглядывая в нее, словно гадала по расположению чаинок, она тихо начала:
— Как-то раз заблудился маленький мальчик…
— Я! — крикнул Тэдди.
— Нет, не ты, — возразил Хью и, повернувшись к герцогу, объяснил: — Тэдди всегда хочет, чтобы сказки тети Грейс были про него.
— Совсем не похожий на Тэдди, — решительно сказала Грейс. — У этого мальчика не было никого, кто любил бы его.
— Поэтому он и заблудился? — с затаенным дыханием спросила Кейт.
— Не перебивай, — шикнула на дочь Эмити, наклоняясь вперед.
— И вот он потерялся, — продолжала Грейс, по-прежнему созерцая чай в чашке, — потому что, направляясь из Лондона в Брайтон, пошел не по той дороге. И он оказался в дремучем лесу…
Таинственно понизив голос, она обвела взглядом своих слушателей, интригуя их, так что дети поежились.
— А уже начинало темнеть…
Кейт вцепилась ей в колено и призналась:
— Брр, не люблю, когда темно.
— Вот и Алан тоже не любил, — сказала Грейс и в удивлении перевела взгляд с чаинок на неожиданно закашлявшегося герцога.
— Его что, так звали? — быстро спросил он. — Алан?
— Ну, да, Алан Ловкие-Пальцы, — подтвердила Грейс, недоумевая, отчего это герцог так испытующе на нее смотрит. — Он был… воришка-карманник.
— Ну-у, — протянула Эмити. — Он мне не нравится. Расскажи какую-нибудь другую историю, Грейс.
— Я хочу послушать именно эту, — заявил герцог, откидываясь на стуле и забрасывая ногу на ногу. — Продолжайте же, мисс Пенуорт, — нетерпеливо попросил он.
И Грейс рассказала трогательную историю про воришку-карманника, который, хитростью выманив у разбойника с большой дороги бриллиантовое ожерелье, вернул его законному владельцу, благодаря чему смог обрести дом и любящую семью. Рассказывая, Грейс с удовлетворением замечала, что каждое сказанное ею слово завораживает герцога точно так же, как и маленьких слушателей.
Когда сказка кончилась, герцог сказал:
— Вам нужно обязательно их записывать.
— Она так и делает, — как бы между прочим заметила Эмити. — Она пишет книги.
— Сказки для детей? — спросил он.
— Нет, — сказала Грейс. — Мои истории — только лишь для Хью, Кейт и Тэдди.
Грейс, привыкшая не распространяться о своем таланте, обнаружила, что ей трудно сказать точно, какие именно истории она все же поверила бумаге. Внезапно они показались ей гнусным и жестоким поношением человека, сидящего от нее всего лишь на расстоянии вытянутой руки.
— Она пишет критические эссе, — не раздумывая сказала Эмити и, рассмеявшись, добавила: — Я пыталась заставить ее писать романы о любви, но она ни в какую. Наверное, это потому, что она никогда не влюблялась.