— Я надеюсь, — сказал Гарун, — что ты исполнил свою обязанность и сообщил о краже, Калум-Бек?
— Ну, конечно, — воскликнул тот, улыбаясь, — я отвел его к полицейскому судье. — Привести ко мне полицейского судью! — приказал калиф.
Ко всеобщему удивлению, тот словно по мановению волшебного жезла, немедленно явился. Калиф спросил его, помнит ли он это дело, и тот подтвердил, что такой случай был.
— Ты допросил молодого человека, он признал свою вину? — спросил Гарун.
— Нет, он был до того упорен, что ни с кем иным, кроме вас, не хотел говорить, — отвечал судья.
— Но я не помню, чтобы я его видел, — сказал калиф.
— Да и зачем вам было видеть его? Тогда бы мне каждый день приходилось толпами приводить к вам этот сброд, желающий говорить с вами.
— Ты же знаешь, мое ухо открыто для всех, — отвечал Гарун, — но, вероятно, улики против него были так очевидны, что не понадобилось приводить молодого человека ко мне. У тебя, конечно, были свидетели, что деньги, украденные у тебя, были действительно твои, Калум?
— Свидетели? — переспросил тот, бледнея. — Нет, свидетелей у меня не было, и вы же знаете, повелитель правоверных, что все золотые похожи один на другой. Откуда же я мог добыть свидетелей того, что эта сотня взята из моей кассы?
— Как же ты узнал, что эта сумма принадлежит именно тебе? — спросил калиф.
— По мешку, в котором они находились, — отвечал купец.
— Мешок этот у тебя с собой? — продолжал допытываться калиф.
— Вот он! — сказал купец, вынул мешок и подал его великому визирю для передачи калифу.
Тогда визирь воскликнул с притворным удивлением:
— Клянусь бородою пророка, мне принадлежит этот мешок! А ты говоришь, он твой, собака? Я дал его, с сотней золотых, которые в нем были, одному храброму молодому человеку, который избавил меня от большой опасности.
— Подтвердишь ли это клятвой? — спросил калиф.
— Это так же верно, как то, что я попаду в рай, — отвечал визирь, — и моя дочь, сама сшила его.
— Ай-ай-ай! — воскликнул Гарун. — Так тебе, значит, дали ложное показание, судья? Почему же ты поверил, что мешок принадлежит этому купцу?
— Он клялся, — со страхом отвечал судья.
— Так ты дал ложную клятву? — напустился калиф на купца, который теперь бледный и дрожащий стоял перед ним.
— Аллах, Аллах! — закричал тот. — Я, конечно, ничего не хочу сказать против господина великого визиря, — он достоин всякого доверия, но ведь мешок все-таки мой, и негодный Саид украл его. Я дал бы тысячу туманов, только бы он был здесь в данную минуту!
— Куда же ты девал этого Саида? — спросил калиф. — Скажи, куда послать за ним, чтобы он дал мне свои показания?