Пока печенье стояло в духовке, она разыскала в ящике под лестницей надувные шарики.
— Мы купили их три года назад для крестин Александра.
Мы с Марвой надули шарики, связали по несколько штук и развесили в гостиной. Элен Родригес казалась довольной. Она сказала:
— А что, если нам устроить пикату?
Я уже слышала про эту игру. Я знала, что для этого нужна какая-нибудь фигура из папье-маше, которую наполняют конфетами и подвешивают к потолку. Одному из играющих завязывают глаза, другие дети раскручивают его, дают ему заостренную палку и отпускают. Он должен вслепую проткнуть фигуру, чтобы оттуда посыпались сладости.
Элен Родригес всплеснула руками:
— Ладно, вижу, вы обе сегодня не горите желанием мне помогать.
Вслед за ней мы вышли во двор. Там на газоне лежало что-то круглое, прикрытое газетами.
— Я сделала ее сегодня утром. Ей нужно еще немного подсохнуть.
Миссис Родригес сияла; я никогда не видела ее такой счастливой.
К тому времени, как я вернулась из магазина, притащив пять пакетов со сладостями, она уже проткнула шарик внутри фигуры и теперь обклеивала ее кусочками синей бумаги. Это будет рыба, пояснила она, символ Христа. Сначала она собиралась сделать ослика, животное, на котором Мария добралась до Вифлеема, но это оказалось слишком сложно.
Я наполнила синий шар конфетами, а Элен Родригес принесла лестницу. Марва вскарабкалась на нее и привязала пикату к балке.
— Но нужна же еще палка, — вспомнила миссис Родригес. — Селия, пойдем со мной в сарай для инструментов, найдем там что-нибудь подходящее.
Мне совсем не хотелось идти вместе с ней в сарайчик для инструментов.
— Пойдем же, пойдем, некогда раздумывать. — И она, как была, босиком направилась в сад. Земля кое-где еще была мокрой после ночного дождя, но ее это не смущало. Она не обращала внимания на грязь, прилипшую к ее босым ногам.
Довольно быстро мне удалось найти старое древко, которое Вильям когда-то использовал для сбора фруктов. На нем уже не было крюка, но так было даже лучше.
— Как тут жарко, правда? — сказала Элен Родригес. — Удивляюсь, как Вильям это выдерживает. Сюда с трудом могут втиснуться два человека, не больше. — Она провела рукой по скамье. — Мой муж сделал эту скамейку, когда мы сюда переехали. Он часто сюда приходил. Думаю, и сейчас приходит. — Она посмотрела на меня, и я пожала плечами, как бы говоря: а мне-то откуда знать? Потом она залезла в коробку, где лежали старые простыни, и оторвала от одной из них длинную полосу: — Пригодится, чтобы завязывать глаза.
Дойдя до фикуса, Элен Родригес остановилась. Тяжело вздохнув, она перекрестилась.