— А он? Он любил тебя?
— Говорил, что да.
— Почему же тогда он на тебе не женился?
— Можно любить кого-то, кто тебе не пара.
Да, подумала я, именно так, как я.
Мы собирались прогуляться вверх по ручью, но тетя Сула плохо себя чувствовала. Она не жаловалась, но когда Джозеф Карр-Браун привез какие-то особые травы, которые он получил для нее в Четырех Дорогах, тетя заметно обрадовалась. Пока она смешивала травы с порошковым молоком и разводила теплой водой, он рассказал мне, что эти травы прислала Хазра.
— Женщина, которую мы подвозили в прошлый раз, помнишь? Она сказала, что они помогают от всех болезней. У Хазры не только приятная внешность, она много знает и умеет. — Мне было непонятно, действительно ли он сам в это верит. — Она выращивает травы в своем садике, высушивает, чтобы потом можно было их заваривать. — И он спросил: — Каково это на вкус, Сула? Бьюсь об заклад, ужасная гадость. Похоже на глину.
— Да, мистер Карр-Браун, похоже на глину, только еще хуже.
Он уже собирался уходить, но внезапно небо потемнело и начался ливень. Подул такой сильный ветер, что мы зашли в дом. Тетя Сула ушла к себе в спальню, мы остались наедине с Джозефом Карр-Брауном, если не считать Тени, и я недоумевала, о чем мне с ним разговаривать, когда он достал из кармана какой-то вытянутый серебряный предмет, приложил к губам и начал дуть. Позднее тетя Сула объяснила мне, что предки Джозефа Карр-Брауна приехали из Шотландии и он научился играть на этом инструменте у своего деда. Раньше мне никогда не приходилось слышать игру на губной гармошке. Тень, насторожив уши, преданно смотрел на хозяина, тетя Сула вышла из спальни и остановилась в дверях. Мелодия — тягучая и временами печальная — была так хороша, что хотелось и смеяться, и плакать одновременно. Когда музыка смолкла, тетя сказала:
— Пожалуйста, сыграйте это на моих похоронах.
— Ну, видишь ли, — ответил мистер Карр-Браун, — если все пойдет естественным чередом, то я умру намного раньше тебя.
Я вспомнила о Романе — где его похоронили? Наверно, рядом с его матерью в Спейсайде. Утром, когда я приехала в Таману, тетя Сула сказала:
— Селия, нам не обязательно говорить о Романе, но давай просто упомянем, что он умер.
— Умер, — сказала я. — И пусть теперь его душа горит в аду.
После ужина, как обычно, тетя Сула настояла на том, чтобы самой вымыть посуду. Я у нее в гостях, сказала она, я приехала не для того, чтобы работать. Глядя на нее, я подумала: какая у нее прямая и изящная спина, не то, что у тети Тасси, которая, как ни старалась, никогда не могла похудеть.