— Это все Родионов, сучара!.. — крикнул он, едва я перешагнул порог. — Сволочь! Антисемит! Ну, я ему, гаду, покажу!..
Он сходу предложил мне принять участие в совместной акции против Родионова:
— Он тебе тоже ведь жить не дает!.. Такие субчики нашего брата в Бабий Яр загоняли, в Освенцим!.. Пускай там, наверху, все узнают!.. — Он весь дрожал от ярости, табурет под ним скрипел и раскачивался, ходил ходуном.
«Тоже...» — сорвалось у него. — «Тоже...» Словечко это меня задело, зацепило, но я постарался пропустить его мимо ушей.
— Послушай, Боря, кому и на кого ты собрался жаловаться? — сказал я. — Кому и на кого?.. И потом: как это ты отхватил такие хоромы?..
— Как?.. Доброе дело сделал, человека спас... На него такую телегу сочинили, что если бы ее напечатать — хана, видали бы его в гробу в белых тапочках!.. Вот он и отплатил — добром за добро...
— А Родионов?..
— Родионов, гаденыш... Он же писать не умеет, пришлось его последнюю статью там подстричь, здесь подчистить, вот он и вызверился: «Как ты посмел?.. — кричит. — Ты не здесь, ты у себя в Израиле свои порядки устанавливай!..» — Я ему что-то вякнул, а он: «Я тебя в порошок сотру!..» И стер... Воспользовался тем, что в редакции хаеж подняли, квартире моей позавидовали... Я их насквозь вижу — черносотенцы, погромщики! И Родионов — главный антисемит!..
— Погоди, — говорю я, — Боря... Кто такой Родионов, ты мне не рассказывай... Но ведь и сам-то ты тоже хорош...
Но Липкин и слышать ничего не хотел:
— Ты что, за тех, кто нас живьем закопать мечтает?.. Какой же ты еврей после этого?.. — И что-то еще — про то, что евреи должны защищать друг друга...
— Защищать евреев не значит — защищать жуликов... — сказал я.
— Ты кого это имеешь в виду?.. — подскочил он.
— Да тех из нас, кто снабжает лишними козырями антисемитов!..
Можно было бы напомнить ему и о родионовских статьях, которые он все эти годы печатал... Но я — может, и зря!.. — пожалел, не стал его добивать...
На другой день Липкин позвонил мне:
— Наверное, ты прав... Там, наверху, сидят такие же Родионовы... Какой смысл к ним обращаться...
Голос у Липкина был покаянный, хотя вряд ли он был согласен со всем, о чем я говорил.
Зато с началом «перестройки» Борю Липкина ждал головокружительный взлет. Он превратился в жертву партократии, в отважного бойца за что-то и против чего-то. Нимб героя и мученика парил у него над головой... Родионов же в связи с отставкой Первого Лица оказался не у дел, говорили, он пишет на досуге мемуары... Во всяком случае, меньше всего я думал встретить его в офисе Липкина.