Этот мост был самым старым на Кальмиусе. Его построили еще ленинградцы. Во времена «оранжевой» власти его официально переименовали в мост имени Бандеры. Но в народе его всегда называли Петровским, и никак иначе, а памятную «оранжевую» табличку периодически вырывали из пилона и сбрасывали в реку.
– Не нравится мне мост, – сказал Игорь, выглядывая из кустов.
Действительно, с обеих сторон реки Петровский мост настолько зарос кленами и ивами, что даже с расстояния в десять шагов ничего нельзя было разглядеть. К тому же дорога у моста делала слепой поворот.
Сашка все еще крутил приемник, и, хотя громкость была небольшой, все недовольно поглядывали на него.
– Выключи, – попросил Костя.
Но Сашка уперто отвернулся, сделал громкость тише и прижал приемник к уху, поэтому он и не заметил, как метрах в двадцати из ельника выскочила голубая сойка, посидела на ветке, таращась в сторону леса, и улетела на другой берег реки. Вслед за сойкой, но уже со стрекотом, выскочила сорока. Она кого-то громко обругала и юркнула в прибрежные заросли. Божко насторожился и произнес:
– Подберемся ближе…
Он раздвинул кусты и ступил на асфальт. За ним вышли Костя и Завета.
– А ведь по дороге никто не ездит, – сообщил Игорь, опускаясь и рассматривая ее вдоль полотна.
– А это что? – спросила Завета.
– Это? – хмыкнул Игорь. – Это лошадиный навоз.
– Вижу, что навоз.
– Телега проехала, – догадался Костя и зачем-то потрогал шершавый асфальт.
– А кто у нас на телегах ездит? – спросила Завета со скрытым превосходством.
– Бандеровцы! – вздохнул Игорь.
Все трое тут же присели, потому что были как на ладони.
– А где Сашка? – испуганно спросил Костя. – Сашка!
Завета оглянулась:
– Сашка! Тулупов!
– Я здесь! – недовольно отозвался он и вылез из пыльных кустов. – Чего разорались? Здесь я, никуда не делся. Живой и здоровый.
– Дай! – потребовал Костя и протянул руку. – Или лучше выброси сам, пока я не выбросил.
– Слушай! – Сашка оторвал от уха приемник. – Чего тебе неймется? Там такое происходит, такое!..
Костя посмотрел на него, как на идиота, но Сашка даже глазом не моргнул, словно он был выше всех волнений.
Игорь Божко, не отвлекаясь на мелочи, сказал:
– За мной!
Они перебежали дорогу и, спустившись по насыпи на другую ее сторону, стали передвигаться от одних зарослей ивняка к другим. Сашка Тулупов отрешенно брел следом за всеми, прижимая приемник к уху. Глаза у него периодически становились ошалелыми. Пару раз он хотел огласить последние новости и даже начинал что-то вещать, как оракул: «Это же!.. Это же!» – но его никто не слушал. Больше всех волновался Игорь. Ему давно уже не нравилась напряженная тишина рядом с мостом, и чем ближе они подходили к нему, тем напряженней она становилась. Один раз он даже присел и стал слушать ветер, который налетал с юга. Пару раз ему вроде бы послышались голоса, и он поднял руку, призывая Сашку Тулупова помогать.