— Не достать! — заорал он в ответ, врезав короткой очередью по земле, где только что были ноги одного из пластунов. — Порох с Дуремаром должны отработать, их сектор!
Словно услышав его слова, от большой тумбы у дороги ударила длинная очередь. УАЗ вздрогнул, качнулся, опускаясь на обода, во все стороны полетели стекла. Из-под машины раздался короткий вопль.
«Один есть… Где второй?»
Второй, поняв, видимо, что от кинжального огня пулеметов не спрячешься, пригнувшись, выскочил из-за машины и, петляя, помчался вдоль улицы назад. Однако далеко убежать ему не удалось. Данил вскинул автомат, но его опять опередили — с крыши ударил винтовочный выстрел, и тело человека безвольной тряпкой улетело вперед. Грохнуло еще две или три очереди, и над улицей повисла оглушительная тишина.
Данил замер, напряженно осматриваясь, и вдруг подумал, что автомат Цукера молчал с самого начала боя — Юрка почему-то так и не сделал ни одного выстрела, да и самого его не было видно рядом. Он присел за подоконник, меняя на всякий случай магазин и одновременно с этим оглядываясь. Цукер стоял у противоположной от окна стены, упершись в нее обеими руками, противогаз валялся в углу комнаты, но Юрке в этот момент не было до него никакого дела — его, красного от напряжения, буквально выворачивало наизнанку. Данил поморщился. Очень сильно захотелось сплюнуть, но в противогазе делать это было по меньшей мере глупо. Глядеть на эту сцену тоже не больно хотелось, и он, отвернувшись, принялся обшаривать взглядом место разгрома.
Головной УАЗ превратился в решето в первые же секунды боя, и в том, что в пассажиры его мертвы, сомневаться не приходилось. В автобусах тоже никто не уцелел. Охрана так и не успела выскочить наружу — пулеметы, бьющие с близкого расстояния, практически в упор, не оставили караванщикам ни единого шанса. Только маленький автобус стоял без пробоин и слегка раскачивался — внутри, похоже, шла яростная борьба.
Снизу, с первого этажа, раздался шорох, что-то звякнуло, и в поле зрения Данила показалась резиновая лысина Арийца. Он, под прикрытием пулеметов, осторожно подбирался к маленькому автобусу, держа автомат наизготовку. Справа выдвинулась еще одна фигура, в которой без труда можно было узнать Бармаглота.
— Прикрываем их, — Данил прижал приклад калаша к плечу, целясь по дверям автобуса.
— Не зацепить бы… — пробормотал Сашка.
Дверь автобуса вдруг отъехала в сторону, и наружу вылетел человек в черном демроновом комбинезоне. Не удержав равновесие, он упал, обдирая костюм о щедро рассыпанное на земле кирпичное крошево и бетонные осколки. Следом за ним выскочил еще один человек, и по мелкой фигуре и узкому разрезу глаз за панорамным стеклом противогаза Данил узнал того самого китайца — Вана Ли, кажется. Упавший попытался подняться, но китаец, подскочив к нему, с размаху пнул куда-то под ребра, опрокинул и, не давая подняться, принялся наносить яростные удары ногами. Человек сначала попытался поймать его ногу, но потом, пропустив несколько ударов по голове, закрылся руками, уйдя в глухую оборону. А китаец бесновался. Он орал что-то неразборчивое, вероятно на своем родном языке, рычал от бешенства, бил уже без разбора, куда попало. В конце концов, видя, что его удары не приносят человеку в черном должного урона, метнулся в сторону и подхватил с земли увесистый булыжник.