«Убьет», — мелькнула у Данила мысль, и он, выскочив из квартиры и прыгая через три ступеньки, помчался вниз по лестнице.
Выбежав на улицу, он растолкал ребят, выбравшихся к тому времени из укрытий и молча, в растерянности, стоящих теперь полукругом и созерцающих это избиение. Китаец уже сидел на своей жертве и методично, стараясь попасть по голове, долбил камнем извивающегося под ним и прикрывающегося руками человека.
— Вы что, вашу мать, в ступор впали?! — заорал Данил, хватая китайца поперек туловища и оттаскивая его от своей жертвы. — Он его чуть до смерти не забил!
— Значит, есть за что… — проворчал Бармаглот, одобрительно глядя на орущего что-то и дергающегося в мощных Даниловых объятиях человечка. — Глянь — мелкий какой, а такого кабана завалил… — он кивнул на глухо стонущего на земле человека.
— Илья — обезболивающее коли! — раздался сбоку бешеный рык полковника. — Вы че, ребятня, охерели?! Спецназ, вашу мать, недоделанный! Охрана периметра где?! А если следом замыкающие идут?! Да вас тут всех нахрен положат! Устроили цирк! По местам, живо! Тандемы — западный сектор! Дуремар, Порох — восточный! Остальные — рассредоточились! Щенки!..
Ребята брызнули в разные стороны, занимая позиции согласно приказу. Прав полковник. Потеря контроля над местностью — одна из самых грубых ошибок. Ослабил внимание, а тебя противник из-за угла — хлоп!
Развесив трынделей и наведя порядок, Родионыч, наконец, обратил свое внимание на лежащего на земле и протяжно стонущего человека.
— Ты за что его так? — спросил он китайца, который все еще барахтался в руках Данила. — По-русски говоришь? Остальные где? Осмотрите автобус!
— Мала-мала по-рушки… — залопотал китаеза. — Остальная — тама сидит, в масине… Зиваглота эта, мусила нас…
Полковник поморщился, разбирая этот лепет.
— Живоглот, говоришь?.. Мучил? Ну, посмотрим, что за живоглот такой… — он наклонился и стянул противогаз с головы избитого.
И хотя лицо его было разбито в кровь, Данил все-таки смог его узнать. Это был сам Барыга.
— Плятался хотела! — тыкая пальцем в торгаша, продолжал лепетать китаец. — Маска моя заблал, своя дал… Зиваглота, собака, мусил, избивал! Дай пулемета, стлелять буду! — голос его пылал праведным гневом, и он дернулся к одному из ребят, протягивая руки к автомату.
В автобусе вдруг послышался голос Арийца, и наружу с поднятыми руками выбрались еще несколько человек.
— Ну, какие тут из вас обездоленные и угнетенные? — рассматривая фигуры в ОЗК, спросил полковник. — В сторону отошли… Все шестеро, что ли?
— Гаспадзина майор, эта — не наша! — заверещал китаец, глядя, как все шестеро дружно шагнули в сторону.