— Слыхал новость? — Сашка взял приставленную к стене у двери арматурину, стуканул в герму условным стуком. — Вчера дядька Герман дежурил. Так вот, он говорит, будто со стороны войсковых сигналка желтая была. Под утро, в самую собачью смену. Чтоб, значит, не заметили — дозорные-то носом обычно в это время поклевывают…
— И что, — Данил пожал плечами и шагнул в открывшуюся дверь. — Войсковые частенько чудят. Помнишь, как они войну затеяли несколько лет назад? Палили с той стороны, будто на них стая псов налетела. А когда к ним группу на разведку отправили — оказалось, что часовые просто «Тарена»[13] из аптечек пережрали, вот и плющило их не по-детски. Как они с такой-то дисциплинкой живы до сих пор — непонятно.
Сашка хмыкнул.
— Помню, было, — осторожно стягивая, чтоб не поднимать лишней пыли, чулки от ОЗК, в разговор встрял Михалыч, старший смены. — Они тогда еще на отходняке чуть всю разведгруппу не положили. Тимоха мой старшим шел. Говорит, если б они со стороны ворот заходили, а не с переулка — всех бы положили. А так — все ж успели наши в проулок обратно нырнуть, отойти.
— А помнишь, как Родионыч потом ихних торгашей две недели не подпускал? Материл почем свет. Я от него таких словесных построений раньше и не слыхал никогда, — залыбился Сашка. — Уж они и так и сяк подъезжали, и цены даже сбросили — а он ни в какую.
— Что ж ты хочешь? — Михалыч пожал плечами. — Вояки тоже жрать и пить хотят. И соляра им тоже нужна. Откуда им еще брать-то, как не у нас? Караваны-то редко ходят, с них не прокормишься.
Оставив ОЗК на полу, сталкеры перешли во второй тамбур. Здесь было сыро, из леек, расположенных в один ряд под потолком, капала вода. После душной резиновой мути ОЗК и противогазов, тамбурная прохлада действовала резко освежающе, аж спать расхотелось. А от ледяной воды, полившейся из леек, сон вообще прошел, как и не было.
— Так что там с сигналкой-то? — Данил включил воду и не без дрожи ступил под обжигающую холодом струю. — Э-э-эх! Хороша!
— Да чего… — Сашка тоже взвизгнул, ныряя под душ. — Герман сразу Родионычу доложил. Чего уж там наш полковник порешил — Герману не сказал. А потом мы в смену ушли, так что я тоже ничего не знаю. Мож сегодня к вечеру чего известно станет…
Пройдя третий тамбур и получив у дежурившей сегодня Петровны чистую одежду, бойцы вышли на первый уровень и, не задерживаясь, двинулись к отсеку с лестницей на второй.
На первом уровне практически никто не жил. Тогда, прежде чем обнаружили, что из тамбуров в помещение попадает радиоактивная пыль, прошло довольно много времени, и фон в жилище успел повыситься на порядок. Однако с этой проблемой удалось справиться — людей переселили на нижние, более заглубленные уровни, где радиация с верхнего уже была не страшна. Верхний же обработали деактивирующими жидкостями — тогда на складах их еще имелось в достатке. Радиационный фон резко снизился, но и та половина рентгена, что показывал счетчик Гейгера, могла основательно подорвать здоровье людей, вздумай они жить здесь без защиты долгое время. Теперь уровень был практически необитаем, здесь находились лишь бытовые и служебные помещения, типа дизельной, оружейной комнаты или Малого спортивного зала, да всякие склады для непищевых продуктов. Кроме того, тут, в отсеке, расположенном недалеко от входных тамбуров, дежурила ГБР в составе девяти человек — а ну как на поверхности форс-мажор? Словом, первый уровень использовали теперь для относительно кратковременного пребывания. А еще — в некоторых отсеках жили те, кому радиация была уже не страшна. Мутанты.