Следующим стал Лоуэлл Милкен; снятие его показаний под присягой было, вопреки его возражениям, записано на видеопленку. Лоуэлл показал, что он исполнял все распоряжения брата и никогда не задавал вопросов. Он сказал, что впервые понял, что Майкл, возможно, нарушал закон, «накануне заявления брата о признании вины». Фред Джозеф и Крейг Когат, адвокат Drexel в Беверли-Хиллз, сообщивший Джозефу о ситуации с MacPherson, тоже дали показания, повторив многое из того, что они уже рассказали обвинителям. Но Когат добавил к представлению адвокатов о мотивации Милкена новый штрих. Он сообщил, что во время его собеседования при приеме на работу Лоуэлл, как будто речь шла о чем-то само собой разумеющемся, сказал ему, что «Милкены хотят стать богатейшей семьей Америке».
Важнейшими показаниями, возможно, являлись те, которые так и не были сняты – Джеймса Дала. Как сейлсмен, ответственный за ныне пресловутую сделку с Lincoln Savings, и человек, часто игравший роль посредника между Милкеном и Чарльзом Китингом, Дал был замешан в махинациях Милкена с активами ссудо-сберегательных компаний больше остальных. Никто не знал, что конкретно Дал может сообщить на допросах, но каждый раз, когда его допросы намечались, находилась причина их отложить. Адвокаты Милкена не возражали, и представлявшим интересы государства адвокатам из Cravath вскоре стало ясно, что команде защиты Милкена менее всего хочется, чтобы Дал рассказал то, что ему известно.
Тем не менее, допросив всего лишь четырех человек, Бойес и Барр поняли, что Милкен собирается капитулировать. Вскоре после снятия показаний Когата Бойес переговорил с Артуром Лайменом и Ричардом Сандлером в одном из конференц-залов Paul, Weiss. «Вы не можете позволить себе выйти на процесс, – прямо сказал Бойес. – Исковые требования слишком высоки, а инкриминируемые деяния слишком серьезны». На этот раз ни один адвокат Милкена возражать не стал.
Несмотря на продолжающуюся рисовку для публики, Милкен признал свое поражение. Он хотел избежать угрозы еще одного судебного процесса и сохранить за собой как можно большую часть своего состояния. До сих пор ему удавалось скрывать истинную величину своего богатства, однако ранее Cravath предусмотрительно заявила официальное ходатайство о принуждении Милкена к раскрытию размера персональных активов. В январе 1992 года, еще до вынесения судом постановления по ходатайству, Бойес встретился с еще одним партнером в Paul, Weiss Марком Белником и достал желтый блокнот Бойес бегло написал ряд цифр на общую сумму около 1,3 млрд. долларов. «Думаю, для урегулирования этого хватит», – сказал Бойес. «Я тоже так думаю», – ответил Белник. В этой спокойной, почти небрежной манере была решена финансовая судьба Милкена.