Посвящается Хилари
Плоть и внутренние органы животного и человека, когда он перестаёт жить, начинают разлагаться. Это непреложная истина. Однако среда, в которую помещён умерший организм, может замедлить разложение. И весьма существенно. Например, в воде разложение длится в два раза дольше, чем в воздухе. А в земле даже в восемь раз. Чем глубже зарыт организм, тем медленнее происходит процесс разложения.
Погребённое в земле тело недоступно для насекомых, питающихся падалью. Разрушающие мёртвую плоть разнообразные микроорганизмы не могут существовать без воздуха. А его под землёй очень мало. Плюс низкая температура. Всё это замедляет биохимические процессы разложения на недели и месяцы. И даже годы. Известны случаи, когда мёртвое тело сохранялось в земле почти без изменений многие десятилетия. Впрочем, данный принцип можно считать универсальным.
Ничто невозможно похоронить навеки. Рано или поздно тайное всегда становится явным.
— Ваша фамилия?
Обветренное лицо женщины в полицейской форме разрумянилось с холода. Её не по росту длинный жёлтый жилет покрывали блестящие капельки тумана, который, казалось, окутал сейчас всю землю. Неприязнь во взгляде означала, что, с её точки зрения, во всём виноват именно я. И в скверной погоде, и в том, что ей приходится так долго стоять под открытым небом.
— Доктор Дэвид Хантер. Я по приглашению старшего следователя Симмза.
Она ещё раз взглянула на меня, затем с нескрываемой досадой уставилась в бумаги на дощечке-планшете, после чего поднесла к губам микрофон рации:
— Тут приехал какой-то Дэвид Хантер, спрашивает старшего следователя.
— Не какой-то Дэвид Хантер, а доктор, — поправил я.
Можно было не стараться. Моим регалиям эта женщина не придавал никакого значения. По рации ей что-то ответили. Сквозь треск и помехи мне не удалось разобрать, что именно, но она с тем же недовольным видом неохотно посторонилась и махнула мне рукой:
— Вон туда, где стоят машины.
— Благодарю вас, — пробормотал я, нажимая на газ.
За ветровым стеклом властвовал туман и вёл себя соответственно, как положено властителю. Неожиданно рассеивался, открывая серую, однообразную вересковую пустошь, а затем обволакивал её своей белой кисеёй. На небольшом, сравнительно ровном участке торфяника находилась стоянка автомобилей, у въезда в которую дежурил полицейский. Он разрешил мне заезжать, и мой «ситроен», подпрыгивая и кренясь, припарковался на свободном месте.
Я выключил двигатель и выпрямился. Поездка была долгой и утомительной. Я гнал всю дорогу без остановок. Хотелось скорее попасть на место и узнать наконец о деле. По телефону Симмз ничего толком не объяснил. Сказал лишь, что найдено захоронение и он приглашает меня консультантом на эксгумацию. Казалось бы, что особенного? Обычная полицейская рутина. Меня довольно часто вызывали для такой работы. Но если речь шла о Дартмуре, то это, несомненно, было связано с Джеромом Монком, насильником и серийным убийцей, признанным виновным в гибели четырёх женщин, из которых три были совсем молодые. Их тела до сих пор не обнаружили. Если найдено захоронение одной, то, вероятно, других убийца зарыл где-то поблизости. Разумеется, мне хотелось участвовать в этой важной операции по выявлению мест захоронения.
