Понемногу верх одерживал рационалистический взгляд, когда на горизонте возник новый персонаж.
Возник в прямом смысле слова. Из ничего. Из воздуха, если окружающую атмосферу, с учетом нефункционирующих легких, возможно так назвать. Поскольку громадная размытая тень материализовалась непосредственно из него. Именно тень, темный силуэт ящероподобного существа, вместе с тем… материальный. Не призрак, а сгустившийся до твердого состояния мрак. Тень словно окутывал туман, мерцающее марево, поэтому толком ее разглядеть не удавалось. Черты скрадывались, четко прорисовывались лишь широкая, отдаленно похожая на крокодилью морда, трехпалые лапы и хвост. Если подвергнуть мутации крокодила, заставить его перемещаться на задних конечностях и укоротить хвост, то тенью подобного земноводного Селин сейчас и любовался.
На иссиня-черном сгустке, который располагался в районе "крокодильей" физиономии, зажглись две рубиновые искры, тень стала изменять очертания и цвет.
Кажется, трансцендентальная версия получала весьма неожиданное подтверждение…
* * *
Грязь обиженно хлюпала под ногами, стараясь в отместку засосать ступни поглубже, испачкать, нагадить. И очень неохотно отпускала добычу, со всхлипами и стонами. Дождь хлестал по коже обжигающе холодными плетками водяных струй. Освежал и бодрил. Вколачивал в темя ненужные вопросы. Заставлял ежиться и проклинать омерзительную погоду. Пронизывающий до костей ветер норовил повалить наземь, покатать, повалять, а если не получится, то напакостить по мелочи; расплескать капли по лицу, царапнуть по шее колючей веточкой, ударить в спину камешком.
Природа разбушевалась, будто желала досадить вырвавшемуся на свободу узнику.
Напрасно. Ничто в мире не могло омрачить радость освобождения!
Только что Никита выбрался из проклятой пещеры. Выбрался по тоннелю. Каким образом добрался до входного отверстия в него, преодолев отвесную каменную стену высотой в два человеческих роста, Селин и сам объяснить бы не сумел. Вскарабкался, словно муравей, цепляясь за каждую микроскопическую трещинку. Не иначе – подарок загадочной ящероподобной тени.
Видение о ней Никита помнил смутно, каждая картинка всплывала из глубин подсознания натужно, продираясь сквозь лакуны и провалы. В памяти остались лишь фрагменты: общение с тенью с помощью мыслеобразов, холодная желеобразная масса, заползшая в ротовую полость, сверкающие красным глаза… После того, как он очнулся на мозаичном полу в сферическом зале в обнимку со скульптурой безголового снеговика, у Селина почти не было времени на то, чтобы придти в себя. Едва он разлепил склеившиеся веки, стены зала начали лихорадочно трястись, словно эпилептик, а со свода посыпались увесистые обломки скальной породы. Один из первых булыжников разнес по кусочкам и без того покалеченного "снеговика". Никита едва успел унести ноги из гостеприимного грота.