Январь, грустно подумала Наоми, глядя на мокрые деревья и раскисшие поля. Унылые недели после Рождества, когда все украшения уже убраны, никаких развлечений не предвидится, а впереди еще целый февраль и большая часть марта. Только после этого погода начнет хоть как-то радовать.
Два часа дня, а свет, кажется, уже начинает идти на убыль. Через пару часов будет почти темно. На повороте «сааб» въехал в глубокую лужу, и вода окатила лобовое стекло. «Дворники» принялись монотонно разгонять ее. Наоми проводила взглядом голые кусты у обочины. Зеленый пакет застрял в ветках и трепетал на ветру. Одинокая курочка фазана неутомимо вышагивала по краю поля, словно заводная игрушка на батарейках.
Мелькнул загон для телят; шины захрустели по гравию. Джон остановил машину напротив крыльца, рядом с грязным белым «субару» Наоми и аккуратным «ниссаном-микра» ее матери. Наоми обернулась к Джону и поразилась, до чего опустошенным и усталым он выглядит.
– Милый, да, я возражала против того, чтобы нанять Люку и Фиби няню, и на прошлой неделе, когда Шейла предложила отправить детей в специнтернат, я тоже возражала, но теперь, после сегодняшнего разговора, я… изменила мнение. Думаю, что она, возможно, права. Им нужна помощь специалистов… Или как бы это назвать – особое воспитание… обучение. Не важно.
– И ты не думаешь, что это означает признать свое поражение?
– Вот если мы будем позволять себе раскисать и опускать руки – это и будет означать, что мы признали свое поражение. Нужно перестать чувствовать себя так, будто мы потерпели неудачу. Мы найдем способ направить их жизнь в другое русло. Так чтобы было хорошо и нам, и им самим.
Джон помолчал. Потом нежно погладил ее по щеке.
– Я люблю тебя, – сказал он. – Я правда очень тебя люблю. Прости меня за то, что втянул тебя во все это.
– Я тоже тебя люблю. – На глаза Наоми набежали слезы. – Твоя сила и поддержка помогли мне пережить смерть Галлея. А теперь у нас двое здоровых детей. Мы… – Она всхлипнула и высморкалась. – Мы должны поблагодарить судьбу, тебе не кажется?
– Конечно, – кивнул Джон. – Конечно, должны.
Они вылезли из машины и, втягивая голову в плечи, быстро добежали до крыльца и нырнули внутрь.
– Мы дома! – крикнула Наоми, стягивая пальто.
Из гостиной доносились голоса. Американский акцент. Джон тоже снял пальто, повесил его на крючок и вслед за Наоми прошел в комнату.
Мать Наоми, в теплом просторном свитере рельефной вязки, сидела на диване. В руках у нее было вышивание. По телевизору шел какой-то старый черно-белый фильм; звук, как обычно, был включен почти на полную громкость.