Кто-то стучит во входную дверь. Явно не Сашка, у того свой ключ есть. Вышла в коридор, открыла. А, это дедушка Кондрат вернулся. Говорит, дров достал, нужно помочь разгрузить. Мать, говорит, зови. Ага, зови. Нету её. Не пришла ещё с работы. Да и приходит она усталая донельзя. Куда ей ещё дрова носить?
Дедушка покряхтел, помялся, и заявил, что он тогда уж сам как-нибудь выгрузит. Вот ещё, «сам»! Он же старенький уже. Ему тяжело.
Я надела уличные туфли и, как была, в халате, бросилась вниз следом за дедом. У подъезда стоял какой-то мужичёк с ручной тачкой, а на тачке были навалены дрова. Тут и Вовка тоже прибежал помогать. Впрочем, дров было немного. Я всего пять раз успела подняться с дровами к нам на третий этаж, как они закончились.
Сначала мы всё в коридоре сложили, а потом потихоньку в нашу комнату перетаскали и под Лёнькиной кроватью сложили. Дрова, как сказал дедушка, были не очень. Ясень, да ещё и сырой. Но хоть такие. Сейчас и таких-то достать трудно. Купить нельзя ни за какие деньги. Только на продукты выменять можно.
Потом мы раскололи одно полено на щепочки и впервые затопили нашу новую печку. Печка горела исправно, не дымила, пламя ровно гудело за дверцей. А дедушка стал собираться домой. Ему далеко ехать, а время скоро девять. Нужно торопиться, чтобы до начала комендантского часа успеть.
И дедушка ушёл. Ну, где же этот Сашка? Я начинаю уже серьёзно волноваться. Вижу, что Вовка тоже себе места не находит.
Вернулась с работы Вовкина мама, узнала, что её старшего до сих пор нет дома, и наше беспокойство постепенно начало превращаться в панику. Тётя Шура всё порывалась идти искать Сашку, но это было совершенно бессмысленно. Сашка ушёл больше шести часов назад. Причём он сам не знал, куда пойдёт. За это время он мог успеть добраться до любого места в городе.
В половине десятого вернулся из своей мастерской мой папа. Он пытался как-то успокоить тётю Шуру и Вовку, но не преуспел. Его доводы были совершенно неубедительны. Да он и сам понимал это.
В начале одиннадцатого пришла усталая и грязная мама. Она очень удивилась, увидев, что мы всей компанией встречаем её в коридоре. А мы просто выскочили из комнат, когда услышали, как в замке входной двери поворачивается ключ. Сашка?
Нет, не Сашка. Вовка притащил из своей комнаты Сашину фотокарточку, сел с ней на пол у входной двери, и начал эту фотокарточку гладить пальцами и что-то беззвучно шептать ей.
Последняя надежда растаяла в одиннадцать часов. Тётя Шура молча сидела на кухне за столом и смотрела в одну точку. Соседки пытались как-то успокоить и обнадёжить её, но всем всё было ясно. Даже Вовке, который, уже не скрываясь, плакал у входной двери.