– Ну?
– Не нукай, не запряг, – разозлился я и одним резким движением откинул крышку серебряной шкатулки.
Таившаяся там Тьма немедленно обожгла наши души своим черным пламенем, и Эдвард поспешил закрыть ларец.
– Совсем ополоумел? – прошипел лучник и вытер выступившие на лице капли пота. Пригладил бороду, взъерошил русые волосы и выругался: – Бесы! За что мне все это?
– Кому много дано, с того много и спрашивают, – пожал я плечами, не испытывая, впрочем, никакого желания вновь прикасаться к шкатулке.
– Пошел ты! – выругался Рох. – Знал бы только…
– Знаю. Мне ли не знать?
– Ты знаешь – о да! – фыркнул лучник. – Ты-то сознательно сделал свой выбор, а я и знать ничего этого не хотел! Думаешь, приятно убивать Высших и хватать руками всякую гадость? Хрена!
– Мы сейчас станем об этом говорить?
– Нет! – Эдвард вновь хрустнул пальцами и спросил: – Думаешь, сработает?
– Не сомневаюсь даже. Ты защищен, не забывай. И ты уже делал это раньше.
– Легче, что ли, от этого? Тогда просто повезло, Высший тобой занимался.
– Так и в этот раз будет.
Рох только махнул рукой, открыл ларец и, скрипнув зубами, взялся за костяную рукоять лежавшего на бархатной подложке стилета, вокруг которого так и трепетали призрачные лепестки черного пламени.
Не представляю, сколько душ потребовалось загубить драгарнским чернокнижникам, чтобы напитать честную сталь этой мерзостью, но теперь по узкому клинку пробегали отблески самой настоящей Тьмы. Тьмы, способной выжечь и душу обычного человека, и сущность Высшего.
Уж в этом сомневаться не приходилось – именно такими наконечниками мы пользовались во время войны. Ну почти такими.
– Давай быстрее! – взвыл Эдвард, татуировки которого хоть и защищали от наложенного на стилет проклятия, но болевые ощущения нисколько не снижали. – Ну же!
Я поспешно разгладил на столе книжный лист, столь непочтительно вырезанный из священной книги, и Рох уронил на него стилет. Ловко, будто всю жизнь только этим и занимался, он завернул проклятый клинок в бумагу и с облегчением перевел дух.
Да и я тоже. Наполнявшая книжный лист святость заставила Тьму укрыться в острозаточенной железке, и призрачное пламя перестало испепелять своим ядовитым жаром наши души. Но если его развернуть…
– Похоже, сработало, – повалился лучник на скрипучий стул. – Сукин ты сын, Себастьян! Ты оказался прав!
– Ну еще бы, – усмехнулся я. – Никто ничего не почувствует, пока не станет слишком поздно.
Святая реликвия и проклятый клинок. Такого точно никто ожидать не станет.
Эдвард легонько дотронулся до свертка, от которого теперь не веяло ни Светом, ни Тьмой, и отошел к окну.