Не обращая внимания на заинтересованные взгляды, опустился на корточки и, следя, чтобы перо не попало в щель меж досок, принялся переписывать нанесенные на пол письмена. Отдельные формулы были знакомы, но конкретно эту молитву встречать раньше не доводилось.
– Позже мы пришлем монастырского писаря зарисовать здесь все, – поерзав на стуле, сказал Ян Горач.
– Непременно пришлите. – Я макнул перо в чернильницу и продолжил переписывать молитву. Закончил с полом и запрокинул голову к потолку, но нет – там тянулись двойники уже скопированных письмен. – И мне потребуются все материалы по предыдущим убийствам.
– Как скажете, – легко согласился настоятель.
Я несколько раз помахал в воздухе листом, а когда чернила немного подсохли, отложил его на стол и, сцепив пальцы, хрустнул костяшками. Внимательно оглядел собравшихся и попросил:
– А теперь, господа, попрошу вас не вмешиваться, что бы ни происходило.
И, сняв серебряный перстень официала, вплотную подступил к защитному кругу, который до того старательно не пересекал. Задержал дыхание, попытался понять, что там, внутри, но ничего особенного не уловил и нервно поежился.
Ну, не могут все эти меры предосторожности быть напрасными! Двойная молитва – не шутка. Тем более на потолке ее выводить – та еще морока.
Вот ведь!
Поборов нерешительность, я переступил черту, уловил легкое подобие непонятного сопротивления и недоуменно уставился на распростертое у ног тело.
Ничего! Абсолютно ничего!
Что внутри круга, что вовне – никакой разницы. Никаких отголосков проведенного ритуала изгнания.
Так чего ради весь этот огород городили?
Едва удержавшись от крепкого словечка, я опустился на одно колено и осторожно дотронулся до шеи мертвеца. Ощутил слабые отголоски скверны и недоуменно нахмурился.
Ничего не понимаю. Если все было всерьез, то почему не развеяло скверну? А если это инсценировка, то к чему такие сложности с изрисованным священными письменами потолком? К тому же совершенно ясно, что бесноватым хозяин дома не был. Пропустил пару исповедей, не более того.
– Что-то не так? – забеспокоился позабывший про мое распоряжение настоятель.
– Не уверен.
Я вышел из пентакля и глянул в окно. Совсем рассвело уже. И туман как корова языком слизнула. Изрядно провозился.
– И что скажете? – поднялся со стула глава стражи. – Кому отойдет расследование?
– Ничего пока не скажу. – Я свернул листок с переписанной молитвой и потребовал: – Покажите черный ход.
– Извольте, – поспешил в коридор Ян Горач.
Ульрич с нехорошей ухмылкой глянул ему вслед, но больше никак выказывать свое презрение к монашеской братии не стал.