– Вы слишком добры ко мне. – Парень шевельнулся, и нашитые на его одеяние колокольчики мелодично звякнули. – К сожалению, дела не ждут…
– Прощайте!
Мы погрузились в карету, Валентин велел сидевшему на козлах мальцу сильно не гнать, залез к нам и моментально заснул. Марк поглядел на него с неприкрытым удивлением; я только усмехнулся и тоже прикрыл глаза.
А что? Разве кто-то подряжался развлекать экзорциста в дороге разговорами? Не припомню ничего такого…
На въезде в город нас остановили стражники. Распахнули дверцу, глянули на нахохлившегося подобно ворону брата-экзорциста да продиравшего глаза Валентина Дрозда, заранее выпроставшего из-под камзола служебную бляху, и без вопросов разрешили ехать дальше.
– А куда ехать-то? – подошел бросивший поводья малец. – Господин Дрозд, куда вас везти?
– Ну? – глянул на меня Валентин покрасневшими глазами безумного кролика и сунул ладонь под ворот, где на шее багровела оставленная веревкой ссадина.
– Вы езжайте в ратушу и отыщите Яна Горача. Как переговорите с ним, встретимся в корчме, где мы с тобой ужинали. А я пешком пройдусь.
– Ясно, – просипел усач и легонько щелкнул паренька по носу: – Все слышал?
– Так точно! – звонко отрапортовал тот и вернулся на козлы.
На следующей улице я выбрался из кареты и захромал по пыльной дороге, внимательно поглядывая по сторонам. Немного покружил, высматривая возможных соглядатаев, не заметил никого подозрительного и юркнул во двор снятой циркачами лачуги.
Сидевший на завалинке Гуго сразу отставил стакан с вином и выглянул на улицу. После распахнул скрипучую дверь и запустил меня в скудно обставленную комнатушку. Всей мебели – рассохшийся стол, пара табуретов, печь в углу да узкая кровать. На кровати дрыхла Берта, и, значит, Гуго сегодня пришлось ночевать на полу. Впрочем, он мог и вовсе не ложиться – вино и золото, какой фигляр променяет их на сон?
– Ну как? – повернулся я к нему.
– Все в лучшем виде сделали, – заявил седой фокусник. – Вовек не найдут.
– Дом сгорел?
– Полыхнул, как стог сена.
– С деньгами что? Уже поделил?
– Тут есть две новости, – смутился Гуго. – Как водится, одна хорошая, другая плохая.
– Выкладывай уже, – поморщился я.
– Сейчас.
Фокусник опустился на колени и, насвистывая «Полет стрижа», начал шарить под печью, а проснувшаяся Берта откинула одеяло, в одной ночной рубахе прошлепала босыми ногами по полу и чмокнула меня в щеку.
– И как маркиза? – спросила она, наливая себе воды.
– Ты о чем-нибудь другом думать в состоянии? – нашелся я и поторопил Гуго: – Ну сколько можно возиться уже?!