— Здравствуй, Александр, — сказал он.
Залаченко с изумлением посмотрел на нежданного посетителя.
— Я думал, что ты уже умер, — сказал он.
— Пока нет, — ответил Гульберг.
— Что тебе надо? — спросил Залаченко.
— А ты как думаешь?
Гульберг пододвинул стул для посетителей и сел.
— Вероятно, увидеть меня мертвым.
— Да, это было бы весьма желательно. Как ты мог повести себя как последний кретин? Мы дали тебе новую жизнь, а ты угодил сюда.
Имей Залаченко такую возможность, он бы улыбнулся. В его представлении шведская служба безопасности сплошь состояла из любителей, к каковым он причислял и Эверта Гульберга, и Свена Янссона — он же Гуннар Бьёрк, не говоря уже о таком полном идиоте, как Нильс Бьюрман.
— И теперь мы снова должны вытаскивать тебя из огня.
Получившему в свое время тяжелые ожоги Залаченко это выражение не понравилось.
— Нечего читать мне нравоучения. Вытащите меня отсюда.
— Это я и хочу с тобой обсудить.
Гульберг открыл портфель, который держал на коленях, достал блокнот и открыл чистую страницу. Потом испытующе посмотрел на Залаченко.
— Меня интересует одна вещь: неужели ты действительно смог бы нас заложить, после всего, что мы для тебя сделали?
— А ты как думаешь?
— Это зависит от того, до какой степени ты псих.
— Не называй меня психом. Я борюсь за выживание и сделаю ради этого все, что потребуется.
Гульберг замотал головой.
— Нет, Александр, все твои поступки объясняются тем, что ты злобный и гнилой человек. Ты хотел знать решение «Секции». Я здесь для того, чтобы тебе его сообщить. На этот раз мы и пальцем не пошевелим, чтобы тебе помочь.
В глазах Залаченко впервые появилась неуверенность.
— У тебя нет выбора, — сказал он.
— Выбор есть всегда, — ответил Гульберг.
— Я могу…
— Ты вообще ничего не сможешь.
Глубоко вздохнув, Гульберг сунул руку во внешнее отделение коричневого портфеля и достал пистолет «смит-и-вессон» калибра 9 мм, с позолоченной рукояткой. Это был подарок, полученный им двадцать пять лет назад от английского разведывательного управления в благодарность за добытую от Залаченко и переданную им бесценную информацию — имя сценографа агентства британской разведки МИ-5, как и Филби, работавшего на русских. Залаченко явно изумился, потом усмехнулся.
— И что ты собираешься с ним делать? Застрелить меня? Тогда остаток своей жалкой жизни ты проведешь в тюрьме.
— Не думаю, — сказал Гульберг.
Залаченко вдруг засомневался: а вдруг Гульберг не блефует?
— Разразится грандиозный скандал.
— Тоже не думаю. Появится несколько статей, но через неделю твое имя никто уже и не вспомнит.