Мы пошли прочь по развалинам какого-то здания. Злоба плескалась во мне, заставляя скрежетать зубами.
— Чего ты вызверился на него? — Марина схватила меня за рукав. Я освободился.
— Ничего.
Впереди показалась наполовину обрушившаяся стена из красного кирпича, показавшаяся мне смутно знакомой. На нескольких уцелевших башенках нахлобучены снежные шапки.
— Вообще —то Киркоров предлагал мне стать его самкой, — призналась Марина, поеживаясь от холода.
— А ты?
— Послала его. Ты видел эту рожу?
— У меня рожа не лучше.
— Это не тебе судить.
Марина нашла место в стене, где слом был значителен, проворно вскарабкалась на нее.
— Скорее, Андрей!
За стеной —площадь, еще дальше —многочисленные развалины, поросшие кустарником и невысокими деревцами. Слева от нас —груда кирпича, справа, — руины какого-то храма: сломленные чудовищной силой разноцветные башенки лежат в снегу в каком-то пугающем порядке, точно игрушки, разложенные ребенком-великаном.
Марина спрыгнула со стены. Подметки ботинок глухо ударились о камень. Махнула мне рукой: «Давай!». Я последовал вслед за ней.
— Ты чего?
Я кружился на месте, пытаясь представить, как здесь было до Дня Гнева.
— Знакомое место.
Марина рассмеялась.
— Ты еще не догадался? Мы же на Красной площади. Видишь?
Она указала на приземистое здание, давшее трещину прямо посреди короткого слова «Ленин».
— Мавзолей Ленина. В нем хранилась мумия вождя, до тех пор, пока ее не украли сектанты. А вот там, под снегом, — циферблат часов и гигантская звезда, — все это было водружено на Спасскую башню. Видишь красный пенек? Раньше это была Спасская башня. Вон —развалины Исторического музея, кстати, в них можно нарыть массу прикольных вещиц, а вот это —Храм Василия Блаженного. Сюда-то нам и надо.
Перед Храмом —оплавленная статуя: мужчина с изуродованным лицом призывает к чему-то сидящего безголового мужчину, воздев к небу обрубок руки.
— Минин и Пожарский, — сообщила Марина. — В книжке «История для седьмого класса» написано, что они спасли Россию от интервентов. Интервенты, — это, наверное, враги. Раньше Красная площадь была культовым местом, центром столицы: здесь базировалась власть.
— А что же сейчас?
— Сейчас Красная площадь —это, по сути, окраина Московской резервации, запретная зона, как и весь центр бывшей Москвы. Это место называется Пустошь. Тут мало кто подвизается, — сектанты, мародеры. Стрелки здесь появляются редко, — какой смысл? Одни развалины… Вся жизнь резервации кипит в Кузьминках, в Выхино, в Бирюлево. Власть же резервации располагается где-то в районе ВВЦ.
— Власть?