– Обязательно только портреты?
Сергий только одним взмахом бровей взбодрил рвение заговорившего старшины.
– На конкурсе оцениваются работы по категориям, – затараторил тот. – Низшая – абстракционизм. Чуть выше – натюрморты. Потом портреты. Затем – во весь рост изображение. Ну и наивысшее – групповое изображение сразу нескольких людей или фантазия. Можно даже валухов рисовать. А то и гаузов. Улицы города и дома приравниваются к натюрморту, но если с людьми – к портрету.
«Партизаны на луне! Кто же те великаны? И чем отличаются валухи от гаузов?»
Все еще продолжая сипеть и коверкать слова, я стал осторожно выспрашивать:
– Если рисовать с натуры?
– Кого закажешь, тот и будет с тобой сидеть в одной камере! – с юморком обещание от поставного.
– Женщину?..
– Легко!
– А если голую?
– У-у-у! – Сергий умудрился и глаза в восторге закатывать, и кивать одновременно.
– Покрывало и… она!
Я жестом указал на кровати расстеленное покрывало, потом улегся на живот и согнул одну ногу в коленке, как делают супермодели на рекламных фотографиях.
На это уже замычали оба. Кажется, от самой возможности лицезрения подобной картины они от слюнок ничего иного и сказать пока не смогут. Но мне еще оставалось показать ту «капельку» таланта, после которой мои требования станут более весомы. Поэтому я на мольберт, развернутый к зрителям, прикрепил лист ватмана кнопками и буквально несколькими линиями нарисовал силуэт женского тела в только что показанной мною позе. Гипна не подвела! Как и маленькая сестренка Мансаны в своем ведьмовском просмотре, сказавшая, что я стану великим живописцем: я мог себя смело зачислять в академики. По крайней мере, по рисунку. Оба местных господина сидели и мычанием выражали свои восторги.
Голову к силуэту пририсовал только контуром прически, без лица, и замер, не зная кого изобразить.
– Женщина… – Я всем видом изображал терзания великого маэстро перед творимой формой. – О! Может… Ксана?
Интересно было смотреть на обоих: старшина Борей весь как-то дернулся, словно размышлял, смеяться или нет. Тогда как поставной нахмурился, закряхтел, задвигал своими могучими плечами, словно на него вдруг высыпали большую коробку с кусачими муравьями. Однозначно он свою секретаршу не только для мебели держал, и вполне возможно, будь он в пылу начальной влюбленности, мне могло и непоздоровиться от вспышки ревности. Но похоже, что своими капризами и склочным характером Ксана уже и его достала. А такой резкий, независимый и характерный самец никогда долго не станет терпеть вмешательства самки в свои дела и спускать ей покушения на его личную свободу.