Я плюхнулся назад на пол, так же резко, как только что пытался встать. Такого разноса Горох не устраивал мне давненько. А самое обидное, что, по сути дела, он был во всём прав.
— Я ведь с тобой и не договорил ещё. Так вот, насчёт невесты твоей так скажу: расследуй! Без вины доказанной — не виновата, но и в иную крайность не бросайся. Нехорошо будет, ежели имя супруги сыскного воеводы у всего города в сплетнях трепаться пойдёт. Невиновна — докажи! А если виновна… — он подмигнул и понизил голос, — тоже ничего, небось суд мой справедлив, да, поди, и милостив. Оправдается девка…
Я мигом припомнил прошлый разговор с Ягой. Бабуля как в воду глядела! Царь ради нашей с ним дружбы оправдает Олёну при любом раскладе. Скорее всего, это и будет концом всех моих попыток ввести в Лукошкине хоть какое-то подобие законопорядка…
— Могу идти?
— Бэцудзё, иди, — неопределённо махнул рукой надёжа-государь. — У меня всё одно час лирической поэзии наступает. Буду слушать нетленные строки признанных мастеров кисти.
Практически в ту же минуту в комнату без стука вломился дьяк Филимон, одетый самым комическим образом. Представьте: ряса безжалостным образом обкромсана ножницами и запахнута на манер японского кимоно; из-под рясы несвежие штаны навыпуск, ноги босые, подпоясан чёрным поясом, а скуфейка сбита набекрень, открывая вместо привычной косы высокий узел самурайской причёски с двумя палочками для еды!
— Книгу принёс? — не обращая внимания на моё присутствие, ровно вопросил царь.
Дьяк отвесил низкий японский поклон и, семеня, преподнёс государю маленький томик в коричнево-зелёном переплёте.
— Сам читай, да с выражением! А я душою и сердцем наслаждаться буду.
Филимон Митрофанович ещё раз церемонно поклонился, опустился на колени, кое-как пристроил тощий зад, откашлялся и, раскрыв книжку, тягуче заныл:
Облачная гряда
Легла меж друзьями…
Простились
Перелётные гуси навек.
Я не удержался и приостановился на пороге.
— Проняло? — тихо, мечтательно прикрыв глаза, спросил царь.
— Про гусей? — не понял я. — Нет, интересно, конечно. А есть ещё что-нибудь про другой домашний скот?
Дьяк зыркнул на меня злобно и продолжил:
Ива свесила нити…
Никак не уйду домой —
Ноги запутались.
— А-а, это про пьянство! — как мне показалось, сразу угадал я. — Был у нас похожий случай. Плотник Фёдор Ляпин с вечера набрался и не мог выйти из трёх берёз за базаром. Так и бился на развороте в каждую лбом! Утром его стрельцы спасли, избитого, а жена ещё нас же обвиняла в превышении.
Горох страдальчески сделал брови домиком, но промолчал. Дьяк затянул снова: