Лицо ее некрасиво сморщилось, слезы черными ручейками прочертили дорожки к подбородку, да еще и девушка их небрежно смахнула, окончательно размазывая макияж по лицу.
Я тоскливо посмотрела на подошедшего Саню и молча потянула его в подъезд. Чем я могла ей помочь? Ничем… Да, у нее большое горе и большие неприятности, ведьмой не надо быть, достаточно послушать ее надрывный плач. Ко мне с простудой не ходят…
— Мария! — рыдала девушка, не отпуская рукав. — Ну помогите мне, пожалуйста! Они же бандиты, они же меня убьют, неужели не понимаете!
Я лишь молча подталкивала Саню в подъезд, отдирая от себя ее руки.
— Погоди, — остановился он. — Это кто?
— Да напилась видать, буянит, — спокойно ответила я, открыла подъезд и ловко впихнула в него Вишневского, отсекая нас от девушки. Если бы его не было, я бы разумеется, поговорила с ней, сдернула бы паричок и объяснила почему я не могу ей помочь. Но в любом случае — что бы это изменило — для нее?
Правда, как впоследствии выяснилось, это бы все изменило для меня.
— Ну погоди! — замолотила обезумевшая девушка в подъездную дверь, сквозь рыдания выкрикивая: — Зажралась ты, я смотрю! Плевать тебе на людские беды! Ладно, попляшешь ты у меня! Мне терять теперь нечего, но и ты хлебнешь, запомни!
Она еще что-то кричала за закрытой дверью, словно от этого ей было бы легче.
— Магдалина Константиновна, что случилось? — приподнялся из кресла сидящий в холле охранник.
— Да ничего, там девушка немного буянит, — махнула я рукой. Теперь мне следовало как можно скорее запихать Вишневского в лифт и доставить к своей квартире.
— Сейчас я разберусь, — раздраженно сказал охранник, направляясь к двери, за которой рыдала девица.
— Вы знаете, у нее горе какое-то и она немного не в себе, так что вы бы ее не трогали, — остановила я его.
Парень задумался и снова сел в кресло.
— Как скажете, — кивнул он. Тут подошел лифт и мы поехали ко мне.
— Ты ее знаешь? — спросил в лифте Саня.
— Нет, — пожала я плечами.
— Но она-то тебя знает.
— Слушай, ты чего пристал? — скучным голосом осведомилась я.
— Да не, я ничего, — смутился он.
Дверки лифта распахнулись и мы вышли к моей квартирке.
Сосед сбоку, паразит, включил запись русских народных песен на полную катушку и теперь по всей площадке разносился «Ой мороз—мороз». Весело.
— Черт, у тебя кто родители? — не выдержал он, осматриваясь вокруг.
— Мать учительница, а папенька алкоголик безработный, — усмехнулась я.
— А ты?
— А я тоже безработная! — широко улыбнулась я и открыла дверь.
«… ууу меняааа жена-ааа!» — долбануло мне прямо в ухо.