— Проходи, — бросила я Вишневскому, кидаясь на кухню.
«…ой да ревни-и-вая-ааа!» — самозабвенно горланил папик напару с каким — то дедом.
— Папенька, — железным тоном молвила я.
Папенька захлопнул рот, толкнул в бок деда и они оба преданно на меня уставились.
— Маняша! — пьяно прослезился дед, — выросла-то как.
— А вы кто? — удивилась я. Дальний родственник, который меня в детстве на коленках нянчил? Да вроде уже все появились за дотациями, узнав что я зарабатываю хорошо.
— Дык Федотыч энто, бабкин дед!
— Федотыч, значит? — задумчиво протянула я. Так-то логично — если у него есть жена, именуемая в силу возраста бабкой, значит он ей приходится дедом.
— Ну вот видишь! Вспомнила! — пьяно икнул дед. — А я вчерась бабке — то своей звоню в город, а она мне и велит, мол, вези кота Манькиного, приехала она.
Вот тут — то я и поняла чт о за фикус передо мной. Баксюшу, котеночка своего полугодовалого, я перед отъездом свезла к бабе Грапе в деревню, ее муж согласился за ним присмотреть. Мы решили, что свежий деревенский воздух моему котеночку пойдет на пользу.
— Ага. И где Бакс? — вопросила я. Краем глаза я следила как папенька с мастерством опытного фокусника прячет за спину огромную бутыль, наполовину залитую мутной жидкостью.
— Тама, — махнул вбок дед. — Куда? — тут же возопил он, увидев папенькины маневры.
Папенька незамедлительно пнул его под столом и воровато указал глазами на меня.
— Не любит доча у меня когда пьют, — зашептал он. — Злая становится, запросто нас на мороз босиком из дома выкинет.
— Э? — опешил дед, присмирел, и с обидой посмотрел на меня. — Да я ненадолго, сегодня уж поздно обратно, до завтра потерпишь меня, Мань, или как?
— Потерплю, но пить точно не дам, — отрезала я. — Дай-ка, папенька, бутыль!
Папенька беспрекословно, но видно что с большими душевными муками вытянул из-за спины самогонку. Замерев, мужики с тоской глядели как я выливаю драгоценную влагу в раковину. Самогонка звонко булькала, распространяя смрад, и видно было, что каждый бульк прожигал огромную рану в нежной душе этих алконавтов.
— Какая самогоночка, — не отрывая взгляда от бутыли, с мукой в голосе шептал Федотыч. — Сам гнал, как слеза чистая да сладкая…
Я сунула бутылку в мусоропровод, и деловито спросила:
— Так где говоришь, Бакс-то?
— Да вон он в мешке, — горестно махнул рукой дед.
Я посмотрела — у холодильника и вправду лежал мешок. Только вот видно было что он абсолютно пустой. Я подошла, зачем — то развязала узел на нем и встряхнула. Ан нет, какой — то комочек выпал на пол, возмущенно заквохтал и взлетел на подоконник.