– Я не понял! – Северин попытался заглянуть проводнику в лицо, но тот уже шел дальше, что-то деловито бормоча себе под нос. – Я не понял, почему родичи из леса? – настойчиво переспросил парень, тронув провожатого за рукав.
Тот снова повернулся к нему. Глаза – простые, немного удивленные.
– Так не из лесных, что ли? А я-то думал, что свой. Хорошо в лесу разбираешься, правильно ходишь…
«Вот дурак я! И вправду все просто! – отругал себя Северин. – Примерещится же всякое. Это от того, что день сегодня тяжелый и странный…» Он снова вспомнил, как белело горло Яна, так и манило своей беззащитностью.
Они шли почти до самого вечера и вышли к берегу реки.
– Ну вот, – объявил проводник. – Здесь и заночевать можно, а завтра переправимся и на месте будем.
Берег был пологий, вполне удобный для ночлега. Быстро разложили палатки, разожгли костер и договорились о посменной страже. Нельзя забывать о том, что враг где-то поблизости, да и Никита еще не вполне внушал доверие. Разделили время на три смены. Первым бодрствовал Глеб, вторым – Северин, третьим – Семен Николаевич. Девочки тоже, конечно, просились в стражу, но кто доверит им серьезное дело.
Ночь была хорошей, ясной. Крупные звезды частой россыпью висели низко над землей, с воды тянуло сыростью, и дул легкий ветерок. Поэтому, отсидев свою смену, Северин замерз и, сдав пост археологу, с удовольствием отправился досыпать. Спал он, правда, не в палатке, а под открытым небом, в спальнике – ему привычно и, если что, отреагирует быстрее, труднее застать врасплох.
Однако отоспаться нормально не удалось. Сначала парень долго ворочался с боку на бок, а когда заснул, получилось и того хуже…
* * *
Волосы Арины были рассыпаны по плечам, на голове – венок из желтых водяных лилий, называемых еще кубышками. Одета она была в просторную белую полотняную блузу с широким воротом и длинную полотняную же юбку.
Девушка глядела на него, выглядывая из-за березы, и смеялась.
А он никак не мог отвести взгляда от ее белоснежной шеи, от бьющейся там голубой жилки.
– Иди ко мне! – закричала Арина глубоким бархатным голосом. – Ну иди же, дурачок!..
А Северин вдруг почувствовал, как огонь охватывает его тело, которое вдруг начинает изгибаться, меняясь – словно глина под воздействием умелых пальцев гончара. Вот удлинилось его лицо и прорезались длинные зубы. Проведя по ним языком, Северин понял, что это – клыки, очень прочные и очень острые. Руки и ноги вдруг перепутались, и он очутился на четвереньках, осознав, что это самая удобная и правильная поза. Странно, что до этого он умудрялся передвигаться на двух лапах! Это же так неуклюже и неэффективно.