— Ну вот, теперь я убеждена, что вам удобно. Оставляю вас отдыхать.
— Вы еще придете? — спросил он, ловя ее руку, пока она не отошла далеко.
— Да, — ответила девушка, зардевшись. — Но только если вы пообещаете, что постараетесь заснуть.
— Обещаю, — проворчал Станден. — Но вы должны уплатить штраф.
Бросив на него взгляд, она решила подыграть герцогу, хоть и находила его каприз причудливым.
— Ну, если это не слишком… из ряда вон выходящее…
— Не называйте меня больше ваша светлость, — приказал Станден. — Мое имя Алан, и я соскучился по тому, как оно звучит.
— Хорошо, я попробую… Алан, — произнесла Грейс.
Герцог, похоже, остался удовлетворенным, так как отпустил ее руку и положил голову на подушку.
— Но только пока вы нездоровы; и только когда мы наедине. Мне бы не хотелось умалять ваше величие.
— Из титула каши не сваришь, — грустно сказал Станден. — А друзьям ни к чему титулы и величие, Грейс. Но я буду иметь в виду вашу совестливость.
— Благодарю вас, — ответила Грейс, импульсивно наклонившись, чтобы поцеловать его в щеку. — Спокойной ночи, Алан.
Не отрывая глаз, он улыбнулся и пробормотал:
— До свидания, моя Грейс.
Девушка выскользнула из комнаты и поспешила к Хью посмотреть, чем он занят.
Опасения Грейс оправдались: вскоре у герцога по всему телу выскочила красноватая сыпь. Как-то днем Грейс застала Стандена в невероятно скверном расположении духа.
— Черт побери! — пожаловался он, когда Вэлмонт впустил Грейс к своему хозяину. — Хью был прав: ощущение такое, будто тебя жалят сотни пчел одновременно.
Когда она начала прикладывать смоченную лекарством тряпочку к его лицу и рукам, он в упор посмотрел на Грейс и сказал:
— Все тело.
Отставив ванночку и тампон, Грейс отошла в сторону, чтобы дать возможность лакею заняться обслуживанием своего хозяина. Герцог бросил на Вэлмонта грозный взгляд, и тот, хлебнувший горя за эти несколько дней от своего хозяина, поспешил удалиться, бормоча под нос что-то неразборчивое.
— Позвать кого-нибудь другого? — спросила Грейс, складывая на груди руки, которым не терпелось прикоснуться к его телу.
— Нет, я и кого-нибудь другого тоже выставлю, — ответил Алан. Вытягивая вперед руку с красными пупырышками, он объявил: — Только один человек способен уменьшить мои страдания. Подойдите сюда.
Нерешительно Грейс сделала шаг вперед и, взяв руку герцога в свою, присела на его постель, чувствуя безотчетную неловкость, потому что перед ее мысленным взором появился образ девушки на пороге первой брачной ночи.
— Помогите мне, Грейс, — хриплым шепотом произнес Станден. Было в его голосе еще что-то, помимо страдания, что заставляло ее сердце биться чаще: желание, которому она отказывала в праве на существование, заявляло о своем присутствии.