Только сейчас Грейс заметила, что со Станденом пришли еще двое людей.
— Грейс, — начал герцог, сажая ее на скамейку, — я хочу познакомить тебя с моим адвокатом, Ллойдом Кеньоном и его помощником, господином Эрскином.
После того как оба джентльмена приветствовали Грейс поклоном и почтительным «ваша светлость», Станден стал рассказывать ей, насколько серьезно ее положение.
— Обвинение требует твоей головы, — сказал он, сжимая ее руки в своих, когда она вздрогнула от суровой новости. Не смягчая тона, он продолжал: — Обвинения Дю Барри подействовали на них, как красная тряпка на быка. Они настаивают на немедленном суде.
— Значит, скоро меня отпустят, — сказала Грейс, сжимая пальцы герцога. — Алан, я еще раз мысленно прошлась по всему, что написано на тему государственной измены. С тем же успехом я могла бы законспектировать некоторые проповеди своего отца.
— Только, ради Бога, не говорите этого на суде, — предупредил господин Кеньон, хладнокровный бизнесмен. — Иначе нашему бедному батюшке придется за это расплачиваться.
— Ах, конечно, не буду, — в ужасе воскликнула Грейс. — Тогда скажи мне, Алан, что я должна говорить?
Глядя ей в глаза, герцог молчал, словно испытывая ее характер. Наконец произнес веско и сурово:
— Ты не сможешь сказать ничего, но чтобы суд вынес оправдательный приговор, ты должна всецело положиться на защиту.
— Но, Алан, — начала она, в своем смятении поначалу не осознавая смысла сказанного Станденом.
Герцог сжал ее ладони, словно требуя этим жестом ее молчания.
— Женщинам не позволяется выступать в суде, ни в качестве свидетеля, ни для собственной защиты. Верь мне, Грейс.
— Я верю, мой любимый. Когда меня отпустят домой?
— Больше всего на свете мне хотелось бы забрать тебя отсюда, — ответил он, — но это невозможно. Пока тебе придется побыть здесь, а эта добрая женщина позаботится о тебе Грейс.
— Мне так жаль, Алан, — сказала Грейс, опуская голову на их сомкнутые руки.
— Чего? Тебе не хватает мужества отстаивать свои убеждения. Это не похоже на ту Грейс Пенуорт, которую я полюбил.
— Нет, не то, — ответила она. — Просто мне жаль, что я снова доставляю тебе столько неприятностей.
— Ни ради кого другого я не стал бы их терпеть, — сказал Станден, улыбнувшись, когда она подняла на него заплаканные глаза. — Хватит извинений. Ну, господа, — обратился он к адвокатам, — полагаю, что теперь вы хотели бы побеседовать с моей женой, чтобы понять, как она пришла к таким шокирующим идеям.