Когда охотник возвращался с охоты с убитым бизоном, он навьючивал добычу на спину лошади. Маленькое животное почти скрывалось под столь тяжким грузом. Если дело было зимой, то ему приходилось добираться до дома, преодолевая мили глубокого снега. Но при этом оно не выказывало особой усталости. Когда наши пони паслись, они могли выкапывать сухую траву копытами даже из-под слоя снега. Кроме того, эти низкорослые кони очень твёрдо держались на ногах, даже на льду. Когда они на полном скаку попадали копытами на лёд замерзшего ручья, то катились по нему, не теряя равновесия. Там, где бизоны спотыкались и падали, наши пони были вполне способны удержаться на ногах. Они отличались прекрасной быстротой и ловкостью в погоне за бизонами или другими лошадьми. И уметь оставаться на спине лошади при любых её поворотах являлось для нас одним из важнейших навыков в искусстве верховой езды. Если пони спотыкался и падал, то мы тоже падали, перелетев через его голову, и как можно быстрее старались встать и снова взобраться на него, даже если сильно ушибались при падении. Это было вызвано соображениями безопасности, поскольку для охотника не было большей опасности, чем остаться пешим посреди стада бизонов.
Случались и такие удары и падения, что любой нетренированный мальчик вряд ли смог бы встать после них. Но мы вели жизнь, требовавшую силы, быстроты и ловкости. Это было столь же привычно для нас, как для городского парня, торгующего газетами на оживленной улице, лавировать среди быстро движущегося транспорта. Я думаю, что подобные тренировки на свежем воздухе очень полезны для всех, и любой мальчик понимает преимущества этой вольной жизни на природе.
Если пони достигал двух-трёх лет, а на него ещё ни разу не садились, то его нужно было объездить. Если недалеко от лагеря паслись необъезженные кони, то мы отправлялись туда и выбирали на свой взгляд наиболее подходящих.
Первым делом нужно было взять длинный ремень из бизоньей кожи. На нём не было шерсти, он был мягким, но прочным. Затем намеревающийся поймать пони, брал гибкий ивовый прут, предварительно высушенный и очень лёгкий. К его концу привязывался ремень со скользящей петлёй.
Дикую лошадь нелегко поймать. Она весьма увёртлива и очень быстро бегает. Пони всегда сбиваются в табуны, и в каждом есть «наблюдатель». Поэтому объездчику было очень важно отвлечь их. Первым делом, ему следовало знать лошадиные привычки. Кроме того, его собственная лошадь тоже должна была знать, что делать в такой ситуации, ведь чтобы поймать дикого пони они должны были действовать вместе. Иногда в этой охоте принимал участие весь лагерь. Разведчики находили табун и старались, чтобы он сбился в одном месте, обычно в долине. Затем охотники прятались в окрестных холмах, чтобы лошади их не видели. Затем некоторые из охотников показывались на вершине холма с одной из сторон (например, с севера). Табун в таком случае начинал двигаться в противоположном направлении (то есть на юг). Там и встречали его ловцы. В конце концов, лошади начинали бегать по кругу за своим вожаком и сбивались в центре долины. Наконец, они уставали, и тогда охотники пробирались в самую середину табуна и каждый выбирал себе пони, которого он будет ловить. Подкравшись к нему достаточно близко, охотник накидывал петлю на его шею, и петля постепенно затягивалась. Теперь задача состояла в том, чтобы «познакомить» дикого коня с домашним. Конечно, по сравнению с ручным, дикий пони был гораздо более стеснён в движениях. Ремень вокруг его шеи служил недоуздком, и был достаточно длинен, чтобы обвязать им плечи домашнего пони. Таким образом, два коня оказывались связанными вместе и были должны двигаться вместе. Вначале они сопротивлялись, но затем дикий пони понимал, что для него будет лучше двигаться куда следует по доброй воле.