— Я хочу знать, где мой Ларец, — говорю я не то чтобы очень уверенно, но и не робко.
— Какой Ларец?
— Ты знаешь какой!
— Почему ты думаешь, что я сохранила эту старую штуковину? — спокойно спрашивает она.
— Потому что, если бы не сохранила, то пошла бы против своего народа, — отвечаю я.
Она снова открывает Библию и делает вид, что читает. Я хочу уйти, но мысли возвращаются к следам на снегу.
— Где он? — спрашиваю я.
Она продолжает меня игнорировать, поэтому я устремляю мысль к книге, ощущаю ее контуры, тонкие пыльные страницы, шершавую обложку. Я захлопываю книгу. Аделина подпрыгивает.
— Скажи мне, где он.
— Как ты смеешь! Кем ты себя воображаешь?
— Я член Гвардии, и судьба всего населения Лориен зависит от того, выживу я или нет, Аделина! Как ты могла отвернуться от своего народа? Как ты могла отвернуться от землян? Джон Смит, который, я думаю, один из Гвардейцев, сейчас скрывается от властей в США. Когда недавно его пытались задержать, он смог двигать полицейского, не прикасаясь к нему. Как это делаю я. Как я только что сделала с твоей книгой. Разве ты не видишь, что происходит, Аделина? Если мы не начнем помогать, то навсегда будет потеряна не только Лориен, но и Земля, и этот дурацкий приют, и этот дурацкий город!
— Как ты смеешь называть это место дурацким! — Аделина подступает ко мне со сжатыми кулаками. — Это единственное место, куда нас пустили, Марина. И только благодаря ему мы еще живы. А что сделали для нас лориане? Они сунули нас на корабль, в котором мы пропутешествовали целый год, и вытолкнули на жестокой планете, не дав ни плана действий, ни инструкций, кроме как прятаться и обучаться. Чему обучаться?
— Тому, как победить могадорцев. Как вернуть Лориен. — Я качаю головой. — Возможно, другие сейчас сражаются, думают, как нам объединиться и вернуться домой, а мы торчим в этой тюрьме и ничего не делаем.
— Я живу осмысленной жизнью, помогая человечеству своими молитвами и служением. И тебе бы надо так жить.
— Твоим единственным предназначением на Земле было помогать мне.
— Ты ведь жива?
— Только формально, Аделина.
Она снова садится в кресло и раскрывает на коленях Библию.
— Лориен умерла и похоронена, Марина. В чем же здесь смысл?
— Лориен не умерла — она в спячке. Ты сама так говорила. И главное, мы не мертвы.
Она тяжело сглатывает.
— Нам всем выписали смертный приговор, — говорит она слегка срывающимся голосом. Потом гораздо мягче добавляет: — Мы были обречены с самого начала. Пока мы здесь, мы должны творить добро. Тогда мы сможем рассчитывать на хорошую загробную жизнь.