– Достаньте опять мой лучший мундир, – бросил Хорнблауэр. – В шесть склянок кормовая каюта должна быть готова к торжественному приему на восьмерых. Идите на бак и приведите ко мне кока.
Дел много. Надо пригласить на обед Буша и Рейнера, первого и четвертого лейтенантов, Симмондса, лейтенанта морской пехоты, штурмана Кристэла и предупредить их, чтоб они явились в парадных мундирах. Надо продумать, как разместить на двух фрегатах пятьсот человек.
Хорнблауэр как раз глядел на «Нативидад» – тот покачивался на якоре, белый английский военно-морской флаг реял над красно-золотым испанским – и думал, как поступить с ним, когда от берега к нему резво заскользила лодка. Новоприбывших возглавлял довольно молодой человек, невысокий и худощавый, гибкий, как обезьяна, с улыбчивым, полным неистребимого добродушия лицом. Он больше походил на испанца, чем на индейца. Буш провел его туда, где нетерпеливо расхаживал по палубе Хорнблауэр. Сердечно поклонившись, гость представился:
– Я – вице-адмирал дон Кристобаль де Креспо.
Хорнблауэр не удержался и смерил его с головы до пят. Вице-адмирал носил золотые серьги, его расшитый золотом сюртук не скрывал ветхость серой рубахи. По крайней мере он был обут. Его латанные белые штаны были заправлены в сапоги из мягкой коричневой кожи.
– На службе Эль Супремо? – спросил Хорнблауэр.
– Разумеется. Позвольте представить моих офицеров. Линкор-капитан Андраде. Фрегат-капитан Кастро. Корвет-капитан Каррера. Лейтенанты Барриос, Барильас и Серна. Гардемарины Диас…
Под этими звучными титулами скрывались всего-навсего босоногие индейцы. Из-за алых кушаков в изобилии торчали пистолеты и ножи. Офицеры неловко поклонились Хорнблауэру; лица одного-двух выражали звериную жестокость.
– Я прибыл, – сказал Креспо дружелюбно, – чтоб поднять свой флаг на моем новом судне «Нативидад». Эль Супремо желает, чтоб вы салютовали ему одиннадцатью выстрелами, как приличествует вице-адмиральскому флагу.
У Хорнблауэра слегка отвалилась челюсть. За годы службы он помимо воли проникся глубоким уважением к деталям показного флотского великолепия, и ему совершенно не улыбалось салютовать этому голодранцу, словно самому Нельсону. С усилием он подавил раздражение. Если он хочет добиться хоть какого-нибудь успеха, то должен доиграть этот фарс до конца. Когда ставка – империя, глупо проявлять излишнюю щепетильность в вопросе церемониала.
– Конечно, адмирал, – сказал он. – Для меня большая радость одним из первых поздравить вас с назначением.
– Спасибо, капитан. Остается уладить кое-какие мелочи, – сказал вице-адмирал. – Дозвольте спросить, строевые офицеры с «Нативидада» здесь или еще на «Нативидаде»?