– Да, – сказал Хорнблауэр, – разве что мы сумеем избежать столкновений с полицией.
– Это невозможно, – уверенно сказал граф. – Французская империя кишит полицейскими офицерами. В путешествии вам понадобятся лошади, вероятно, даже карета, проехав сто миль верхом или в карете, вы непременно столкнетесь с полицией. На дороге паспорта проверяют едва ли не через каждые десять миль.
Граф задумчиво потянул себя за подбородок; глубокие складки в углах подвижного рта сделались заметнее.
– Какая жалость, – сказал Хорнблауэр, – что наша лодка разбита. Возможно, на реке…
Он понял, как им надо бежать, сразу, во всех подробностях, и поднял на графа глаза. Взгляды их встретились – и опять Хорнблауэр ощутил между собой и графом странное понимание. Граф думал в точности о том же самом – это явление Хорнблауэр наблюдал не впервые.
– Конечно! – сказал граф. – Река! Как я не подумал! До Орлеана она не судоходна, из-за частых паводков берега малонаселены, города расположены редко, и вы сможете миновать их ночью, как Невер.
– Не судоходна, сударь?
– Торгового сообщения нет. Лодками пользуются рыбаки и рабочие, которые вычерпывают со дна песок, больше никто. Бонапарт пытался расширить реку от Орлеана до Нанта, чтобы по ней могли ходить баржи, но, насколько мне известно, не преуспел. За Бриаром суда ходят новым поперечным каналом, так что река заброшена.
– Но сможем ли мы по ней спуститься, сударь? – спросил Хорнблауэр.
– О да, – отвечал граф задумчиво. – Летом, в маленькой гребной лодке. Во многих местах река будет труднопроходима, но не опасна.
– Летом! – воскликнул Хорнблауэр.
– Да, конечно. Вам нужно подождать, пока лейтенант поправится, построить лодку – полагаю, моряки могут построить себе лодку? На это уйдет некоторое время. В январе река замерзает, в феврале начинается разлив и длится до марта. В это время ничто живое не удержится на ее поверхности, не говоря уже о том, что вам было бы холодно и сыро. Похоже, вам придется гостить у нас до апреля, капитан.
Это было совершенно неожиданно. Ждать четыре месяца! Хорнблауэр растерялся. Он думал двинуться к Англии через несколько дней, в крайнем случае – через три-четыре недели. За последние десять лет ему не случалось провести в одном месте четыре месяца кряду – кстати, за эти десять лет он и в общей сложности не провел на берегу четырех месяцев. Он тщетно искал выход. Ехать по дороге – значит связаться с лошадьми, с каретой, встречаться с людьми самого разного толка. Он не сможет провезти Буша и Брауна с собой. А если спускаться по реке, то, несомненно, надо ждать. За четыре месяца Буш встанет на ноги, летом не придется ночевать в трактирах, спать можно будет на берегу, избегая общения с французами, плыть по течению до самого моря.