Спор с безжалостной судьбой (Померанцев) - страница 18

На первую страницу
Я сослан в самого себя.
Я — концентрационный лагерь,
Я — Бухенвальд и Колыма,
Труп, догнивающий в овраге,
Я — Божий мир.
                    Я — жизнь сама.

«Я так мелко, так скучно старею…»

Я так мелко, так скучно старею,
Стал придирчив, упрям и сварлив.
Были б деньги — махнул бы в Корею,
В Абиджан или в Тананарив.
Потому что известно с пелёнок:
Хорошо только там, где нас нет.
Это скажет вам каждый ребёнок,
Каждый русский и каждый поэт.
Потому что, — и это известно, —
Разбазарив всю жизнь наобум,
Нам под старость становится тесно
От себя и от собственных дум.

«Я устал от бесплодных мечтаний…»

Я устал от бесплодных мечтаний,
От людей, от друзей, от всего:
От полей и от каменных зданий, —
Я устал от себя самого.
Неужели за плотной доскою,
В вечном свете и в жизни иной,
Навсегда я останусь собою,
Отвратительно гаденьким мной?

«Я хотел бы мальчишкой-ветром…»

Я хочу любви небывалой,
Любви не мужской и не женской.

З.Гиппиус

Я хотел бы мальчишкой-ветром
Заласкать тебя тёплым светом;
Налетая волною пенной,
Облизать тебя властью пленной.
Подарить золотистый вечер,
Тенью сосен упасть на плечи.
Ночью шарфом обнять за шею…
От мечты я уже шалею.
Иль… вином хочу впиться в губы.
Нет — плодом, чтоб кусали зубы.
Обволок бы тебя туманом,
Спутал ноги лиан арканом
И унёс в голубую келью,
Став навеки твоей постелью.
12 апреля 1986

Из цикла «ИТАЛЬЯНСКИЕ НЕГАТИВЫ»

На дорогах Италии

Закат в полнеба занесён.

Георгий Иванов

Опять на дорогах Италии:
Порывисто дышит мотор.
Флоренция, Рим и так далее,
Неаполь, миланский Собор…
Блаженствует вечер каштановый,
Над Лидо в полнеба закат, —
Совсем, как в стихах у Иванова, —
Сгорает и рвётся назад.
Но мне ли теперь до Венеции,
До кружев её базилик,
Когда, оборвавшись с трапеции
В бессмыслицу, в старость, в тупик,
Я вижу: в конце траектории,
На стыке дорог и орбит, —
Огромное небо Истории
Последним закатом горит.

Рим

На площади, перед Собором,
Июльский зной не растворим, —
Ложится медленным узором
На горизонт вечерний Рим.
Не так ли святотканной сетью,
Перегоняя ночь и день,
Ложилась на тысячелетья
Его апостольская сень?
Теперь же в бронзовом закате
Лишь тени зыбкие дрожат,
И о другом апостолате
Пророчит медленный закат:
О том, что сумраком незримым
Горящий Запад озарён,
И Первый Рим пред Третьим Римом
В священном трепете склонен.

В пути

Если лопнет передняя шина
Или тормоз на спуске сгорит
И слепая стальная машина
В побеждённое время влетит, —
Пусть застынут в легчайшем виденье
Луг зелёный и синяя твердь,
Потому что последним мгновеньем
Побеждаются время и смерть.

Флоренция

Мне бессонится,
                    мне не лежится.
Канителятся мысли гурьбой.
Следующая страница