— Белинда? Это Натали. Как Крит?
— Отлично, Натали. Просто замечательно! Море, солнце — и много-много водки. Даже мои веснушки — и те проспиртовались.
Улыбаюсь.
— Звучит заманчиво. Ну, что там у тебя?
— А, да… — В ее голосе появляется нотка неуверенности — …Мэтт говорит, ты сегодня работаешь на дому, так что, наверное, будет лучше, если я еще раз проверю все по поездке в Венецию…
— В Верону.
— Ну да, в Верону. Я тут как раз листаю твои бумаги, по-моему, все в полном порядке, но Мэтт сказал, чтобы я перепроверила каждую буковку: мол, эти итальянцы — такие бюрократы! Есть что-нибудь, на что стоит обратить особое внимание?
Говорю Белинде, что, возможно, стоит еще раз перепроверить гостиничную бронь и убедиться, чтобы у всех на руках были билеты и расписание рейсов.
— Уже начала, — щебечет она. — Ну, тогда — до завтра. — И вешает трубку.
По магазинам я не иду.
Я звоню Бабс.
— Я тебя не разбудила?
Слышно, как Бабс зевает.
— Я немного задремала. Ночка вчера выдалась, — это что-то!
— Неужели? — искренне удивляюсь я.
Насколько мне известно, работа пожарного по большей части состоит из обслуживания сигнализации, срабатывающей безо всякой причины; извлечения разных придурков из застрявших лифтов; и тушения тлеющих мусорных баков. Горящие здания встречаются так же редко, как цветок клевера с четырьмя лепестками. Пожалуй, самый драматический элемент в ее профессии — это борьба за безопасность женского туалета и подбор форменных брюк подходящего размера. До тех пор, пока Бабс не подняла шум, считалось, что она вполне обойдется уставной мужской униформой. Но та обратилась в профсоюз, заявив: «В человеческой расе нет ничего единообразного».
— И что же случилось? — спрашиваю я.
— Три «караула», — т. е. вызова по телефону, перевожу я про себя, — и «прокатка», — т. е. ложное срабатывание сигнализации. — И вот, восемь утра, мы все в дежурке, и тут одна девка, — сильно под мухой, искусственный загар, мини-юбка, «шпильки», все при всем, — шатается туда-сюда перед депо, трясет сиськами прямо у ребят перед носом и орет во всю глотку: «Я хочу съехать по вашему столбу!» Прикинь, прямо средь бела дня! И парень ее тут же! Представь, как ему было за нее стыдно. Наши-то, само собой, в восторге. Ну вот, я вышла и сказала, чтобы она сваливала куда подальше, а та как заорет: «Заткнись, ты! Скажи просто, что ревнуешь, потому что сама выглядишь как мужик!»
— Бабс, — говорю я серьезным тоном, — ты же знаешь: все бабы стервы. Места себе не находят, когда у других все хорошо. Если только ты, конечно, не законченная уродина. А у тебя настоящие рубенсовские формы и шикарная грудь. И ты ни капли не похожа на мужика.